Цвет пурпурный
Шрифт:
Я тебя люблю, мисс Сили, она говорит. Ко мне повернулась и в губы меня поцеловала.
Ум-м, она говорит, будто удивленная. Я ее в ответ поцеловала и тоже у-м-м говорю. Стали мы целоваться, пока не изнемогли, потом ласкаться стали да гладить друг друга.
Я ничево такого не умею, говорю я Шик.
Я тоже не очень, говорит она.
Вдруг чувствую будто что-то мягкое да влажное к груди прикоснулось, будто мой бедный потерянный ребеночек сосок взял.
Тут и сама я стала как потерянное дитя.
Грейди
Просыпайся, Шик, говорю. Приехали они. Шик на бок повернулась, обняла меня и с кровати слезла, дошла шатаясь до своей комнаты и повалилась в свою кровать, рядом с Грейди.
Мистер __ со мной рядом бухнулся, пьяный, и еще на подушку не успел упасть, уже захрапел.
Я стараюсь изо всех сил ладить с Грейди, пущай у ево красные подтяжки и галстук-бабочка. И что ж поделать, пущай тратит Шиковы деньги будто свои собственные. И ладно уж, пущай сколько хочет подделывается в разговоре под северянина. Мемфис, штат Теннеси, не север. Даже мне это знаемо. Но одну вещь я не могу ему спустить, што он Шик мамочкой называет.
Какая я тебе на хрен мамочка? Шик ему говорит. А он и ухом не ведет.
Как в тот раз, когда он Мышке глазки строил, а Шик ево дразнила, и он еще сказал, да ладно тебе, мамочка, ты же меня знаеш, я безвредный.
Шик самой Мышка нравится, и она ее петь учит. Садятся они в Одессиной гостиной, и поют до упада, а детишки, сколько их ни есть, вокруг толкутся. Свен иногда придет с инструментом, Харпо обед сварганит, а мы с Мистером __ и Софииным борцом просто так сидим да радуемся.
Красота.
Шик говорит Мышке, то бишь, Марии Агнессе, тебе надо петь для публики.
Мария Агнесса говорит, Нет-нет. Она думает, коли голос у нее не такой густой да сильный как у Шик, дак ее никто и слушать не захочет. Вовсе это не так, Шик говорит.
Ты только послушай, как в церкви поют, Шик ей говорит, каких только голосов там нет. А всякие звуки, которые звучат дивно, но как будто не от человека исходят? Что ты про них скажеш? И начала стонать, как словно смерть подходит, и ангелы от ее отступились. Просто волосы дыбом. Кабы пантеры умели петь, они бы вот так точно и пели.
Кой-чево тебе скажу, Шик говорит Марии Агнессе, тебя послушаешь, знаешь что на ум приходит? Во-во, оно самое, как бы потрахаться.
Ах, мисс Шик, Мария Агнесса говорит и краска ей в лицо бросилась.
А чево, Шик говорит, ты слишком стыдливая, чтобы все это рядом поставить, и пенье, и танцы, и траханье? И засмеялась. Потому и зовут наше пенье чертовой музыкой. Черти любят потрахаться. Слушай-ка, говорит,
Неушто это все по правде? Мышка говорит. Сплошной восторг и круглые глаза.
Сумлеваюсь я, што мне энто все ндравится, Харпо говорит.
Как так? Которая у тебя сейчас поет будто к церковной скамье задницей прилипши. Люди не знают, толи им танцевать, толи грехи замаливать. А приодень Марию Агнессу, и у тебя денег будет хоть сортир оклеивай. С таким цветом, да локонами да глазами, мужики будут в очередь стоять. Я што ли неверно говорю, Грейди?
Грейди будто застеснялся. Усмехнулся и говорит, Мама, от тебя ничего не скроешь.
И имей это ввиду, говорит Шик.
Сейчас я держу в руке вот это письмо.
Дорогая Сили,
Ты, наверное, думаешь, что я умерла. Я жива. И писала тебе все эти годы. Альберт мне тогда пообещал, что тебе не видать моих писем, и раз ты мне не отвечаешь, видимо, так оно и есть. Я теперь стала писать только на Рождество и на Пасху, в надежде, что мои письма затеряются среди поздравлений или, может быть, Альберт проникнется духом милосердия и сжалится над нами.
Мне столько надо тебе сказать, что я даже не знаю, с чего начать, — к тому же ты и это письмо, наверное, не получишь. Я уверена, что Альберт по-прежнему вынимает всю почту сам.
Но если ты вдруг получишь это письмо, я хочу сказать тебе одно — я люблю тебя и я жива. Оливия тоже в порядке, и твой сын тоже.
Мы собираемся вернуться домой к концу следующего года.
Однажды вечером в постели Шик стала меня про Нетти расспрашивать, какая она, да чево с ней, да где она.
Я ей рассказала, как Мистер __ хотел ее охмурить. Как Нетти ему дала от ворот поворот и как он ее выставил из дому.
Куда она пошла? Шик спрашивает.
Мне про то неведомо, говорю. Мы с ей здесь распростилися.
И ты никаких вестей от нее не получала с тех пор?
He-а, говорю, Мистер __ почту вынимает, и я каждый день жду хоть словечка от ее. Нет ничево. Померла, видать, говорю я.
А может она быть в таком месте, где почтовые марки смешные делают? И вид у нее задумчивый стал. Я бывает с Альбертом хожу почту вынимать, и он иногда достает письма, все обклеенные какими-то диковинными марками. Он не объясняет, просто в карман засунет и дело с концом. Я раз у него попросила на конверт взглянуть. Он сказал, попозже даст. Да не дал.
Она в город собиралася уйти, гаворю. У нас тут марки как марки. Белые мужики с длинными волосьями на их.
Х-м, она говорит, на тех какая-то толстая маленькая белая тетка. А твоя Нетти какая? Умная?