Цвет сакуры красный
Шрифт:
[4] Масахару Хомма (1888–1946) — один из лучших японских генералов времён Второй мировой войны, Разгромил превосходящих по численности и вооружению американцев на Филиппинах. Объявлен американцами военным преступником и казнен.
[5] Фраза из старого анекдота. Приходит любовник к жене и говорит: «Давай раздевайся, я придумал новую позу, ща будем экспериментировать. — Не могу, муж купил говорящего попугая, тот все расскажет. — Не волнуйся, накроем клетку — ничего не увидит. Ты вставай у стола, нагнись вперед, а я залезу на люстру, раскачаюсь, и все будет, как надо». Вдруг бешеный вопль из клетки: «Вырвите мне язык, но я должен это видеть!»
[6] Высший совет народного хозяйства —
[7] Всесоюзное объединение химической промышленности.
[8] К сожалению, это не шутка автора, а вполне реальное название должности. Бюрократия всегда была бичом России, и советский период ее истории, увы, не исключение…
[9] Комиссия по изысканию гелийсодержащего газа на территории СССР в составе Горно-химический треста «Редкие элементы» по добыче и переработке руд, содержащих редкие элементы (РЕДЭЛЕМ) — структуры по разведке и добыче гелийсодержащих газов и других химических элементов, просуществовавшая с 1925 по 1930 год. Какое отношение имел к этому нефтяной отдел Всехимпрома, авторы понятия не имеют.
[10] Имеется в виду Роберт Индрикович Эйхе (1890–1940) — советский государственный и партийный деятель, революционер. Отличался вопиющей необразованностью, склонностью к волюнтаризму и откровенным садизмом. Исправно запарывал любое дело, которое ему поручалось. В 1938 осужден, в 1940 — казнен.
[11] Серебрянцев подразумевают партийную комиссию, занимавшуюся «чисткой» рядов ВКП(б) («Партийная комиссия по очищению партии»).
[12] Термин «планово-предупредительный ремонт» (сокращенно — ППР) появился лишь в начале 50-хгодов ХХ века, так что Волков поставил слабо разбирающегося в вопросе Серебрянцева в тяжелое положение…
Глава 2.
Смотрите, над морем с востока рассветное небо!
Когда засверкает восходящее солнце,
По Оясиме[1] затанцует надежда,
Полная энергии и жизненной силы мира.
Юкио Морикава, Токити Сэтогути «Патриотический марш»
Город Сидзуока стоит на берегу залива Суруга. И если ветер с моря, а день ясный, то прямо с улиц или из окна дома можно полюбоваться волшебным видом величественной Фудзиямы. Если же день пасмурный, то гору, конечно, все равно видно, только тогда выглядит она вовсе не величественно, а угрюмо, словно насупленный часовой, что каждый день проверяет пропуск в проходной завода «Сумитомо-Бакелит». А если ветер дует с берега, то и вовсе никакой Фудзиямы не увидишь: дым из заводских труб закроет полнеба вместе со всеми видами и пейзажами…
Ранним сентябрьским утром, когда легкий морской бриз отгонял дымы и смог промышленного города, Всеволод Волков-старший быстро шагал по улице Красных Тигров. Вчера он допоздна засиделся на заводе, гоняя в цеховой лаборатории пропитку ткани резольными смолами. Очень уж хотелось получить текстолит, до которого, вроде бы еще не додумались. Текстолит — штука полезная: тут тебе и детали, и втулки вместо подшипников, и тормозные колодки, и печатные платы и еще очень много чего. Вот только точной технологии Волков не знал. Нет, теоретически все было понятно: пропитай, дай уйти растворителю, под пресс, нагрей, придай форму… Вроде бы все понятно. Теоретически. А на практике…
Всеволод Николаевич шагал мимо порта, вдоль пакгаузов из оцинкованного железа. Недавно тут штабелями лежали мешки, поэтому душный, горьковатый запах бобов еще пропитывал воздух. Но там, впереди, уже громоздились эвересты бочек и ящиков с реактивами — Японская Социалистическая Империя активно закупала сырье у СССР, отдавая взамен промышленные товары. Главными среди них были машины: станки, механизмы, установки в сборе — все то, что поднимет промышленность Советского Союза на такие высоты, о которых в его реальности можно было только мечтать!
Впереди вдруг кто-то заругался. В устах японцев и обычная-то речь частенько звучит точно угроза или вызов на бой, а уж когда ругаются… Мама, ой!
Волков прислушался и не без труда понял, что там впереди распекает кого-то и честит на все корки старый мастер Утида Кен. М-да, уж… Всеволод Николаевич покачал головой и прибавил шагу. Если старый Утида взялся за кого-то всерьез, то надо спешить бедолаге на помощь: старикашка хоть и не выглядит на свое имя[3], но врежет — мама не горюй! Рука у щуплого с виду мужичка тяжелая, а стальными пальцами он гвозди-сотки гнет. Единственным, кто на всем заводе «Сумитомо-Бакелит» смог повторить этот фокус оказался сам Волков-старший, за что старый мастер его очень зауважал.
Когда Всеволод Николаевич догнал Утиду, тот что-то экспрессивно выговаривал подростку в большой, не по росту куртке на вате. Мастер, должно быть, спорил уже долго и аргументы явно заканчивались, так что когда инженер подошел поближе, Кен, исчерпав слова, стиснул кулак и замахнулся.
— Товарищ его божественное величество очень верно заметил, — произнес Волков нещадно коверкая японские слова. — «Тот, кто растрачивает свой гнев попусту, оказывает помощь нашим врагам, ибо в нужный момент не найдет в себе должной ненависти к мировому империализму!» Здравствуйте, Утида-сан, — продолжил он без паузы. — Чтобы не натворил этот паренек, своим ударом вы поставите его на один уровень с собой. Ведь только равному можно не суметь что-то объяснить словами.
Старый мастер исподлобья сердито взглянул на Всеволода Николаевича. Видно было, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не послать русского спеца куда-то к демоновой матери. Но наконец японец овладел собой, улыбнулся дежурной улыбкой, обнажив желтые прокуренные зубы, коротко поклонился и спокойно поздоровался, а потом пояснил:
— Вы совершенно напрасно обратили свое драгоценное внимание, Ворокофу-сан, на эту недостойную. Это моя дочь Умеко, которая взяла себе в голову, что законы об охране труда написаны для всех, кроме нее. Вчера она вместо разрешенных пяти часов отработала в цеху восемь, точно взрослая. Да еще осталась на двухчасовую переработку… — Утида возмущенно тряхнул головой и обратился уже к дочери, — Хочешь стать как твоя старшая сестра? В двадцать пять выглядеть так, словно тебе уже пятьдесят?! И кто тебя тогда замуж возьмет, дура?!
Только теперь Волков разглядел, что рядом с Кеном стоит девчонка с коротко обрезанными на европейский манер волосами. И смотрит то на отца, то на него так, словно сама собирается набросится на них с кулаками…
Но вот девушка тоже совладала со переполнявшими ее чувствами и, поклонившись инженеру, горячо заговорила:
— Наша ячейка КИМ приняла решение: повысить выработку на двадцать процентов. Я и осталась: решение ячейки должно быть выполнено, но наш фенольный цех отстает. А мой отец — он, хотя и пролетарий, но беспартийный и весь во власти старых представлений, традиций и глупых, отживших правил. А вы, товарищ, партийный?