Цвет сверхдержавы - красный 3 Восхождение. часть 1
Шрифт:
Главным подозреваемым оставался Фрол Романович Козлов. У него был вполне осязаемый мотив — коррупция и воровство в ленинградской торговле приняли устрашающие размеры, и множество свидетельств указывали, что всё руководство города в 1956-57 гг было коррумпировано сверху-донизу. (В реальной истории именно Козлов активнее всех на заседаниях Президиума ЦК в ноябре-декабре 1958 г настаивал на переводе Серова в ГРУ). Роли Кириченко, Игнатова и Суслова в организации покушения выяснялись, но само их участие в заговоре подтверждалось многочисленными записями разговоров. Хрущёву Серов представил лишь несколько образцов. Всего в распоряжении следственного
На допросах все четверо сначала полностью отрицали сам факт какого-либо заговора, пытались давить на следствие своим авторитетом, угрожали следователям страшными карами по партийной линии. На следователей эти угрозы не действовали. Задержанным предложили ещё раз как следует всё обдумать, всё взвесить, после чего отвели обратно по камерам и оставили в покое.
Для партийных функционеров, привыкших за многие годы во власти к высокому уровню комфорта, само пребывание в камере, состояние неизвестности и мрачная репутация следственного изолятора Лефортово оказались достаточно серьёзным стрессом. Посидев недельку, товарищи секретари ЦК запросились на допрос.
Какое-либо участие в заговоре против председателя КГБ, и, тем более, Первого секретаря ЦК, задержанные дружно отрицали. Когда им были предъявлены записи их же собственных разговоров, вначале — относительно невинные, начались «отмазки», вроде: «Ну, это же несерьёзно, это был обычный бытовой разговор, такие беседы по всей стране можно на любой кухне услышать».
Образ четырёх секретарей ЦК, сидящих в растянутых майках и домашних штанах на коммунальной кухне и обсуждающих план отстранения Первого секретаря, следователей немало повеселил. Задержанным дали послушать уже более серьёзные записи, где они обсуждали конкретные способы физического устранения председателя КГБ, упирая на то, что без этого «не выйдет сковырнуть лысого». Вот тут задержанные осознали, что Комитет располагает значительно большим объёмом информации, чем им представлялось первоначально. Тем не менее, все четверо, вопреки очевидному, отрицали какой-либо коллективный умысел, понимая, что за участие в заговоре ответственность будет значительно более серьёзная.
Первым прижали Фрола Козлова. Против него работали неоспоримые факты коррупции и хищений в ленинградской торговле и городских структурах власти, полное бездействие партийной организации города, отсутствие какой-либо реакции на многочисленные обращения граждан. Даты на документах неоспоримо свидетельствовали, что процесс начался в период, когда 1-м секретарём Ленинградского обкома партии был Козлов.
Под тяжестью улик Козлов был вынужден признать предъявленные факты. Он утверждал что сам взяток не брал, считая их ниже своего достоинства, но и каких-либо мер не предпринимал, объясняя свою бездеятельность тем, что «не придавал этому значения»
Причастность к заговору с целью устранения Серова Козлов яростно отрицал, понимая неизбежные последствия. Однако следователи продолжали упорно «копать».
Через некоторое время в Красноярске сотрудниками местного УВД был задержан за убийство некий уголовник Трефилов, по кличке «Васька Рыжий». Попался он по-глупому, был пьян, попал под облаву, и при попытке к бегству завалил дружинника, но, убегая, словил пулю в ногу от участкового милиционера. Дураку повезло что его не пристрелили
«Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу» (с) Аль Капоне. Понимая, что по новому «указу одиннадцать-четыре», как его именовал «целевой контингент», ему светят уже не нары, а девять граммов, Трефилов пошёл на сотрудничество со следствием, пообещав важную информацию в обмен на жизнь и уменьшение срока. (АИ)
Следователь ничего заранее не обещал:
— Откуда я знаю, что у тебя действительно ценные сведения?
— Я знаю, кто заказал Серова, — ответил Рыжий.
Местные управления МВД и КГБ встали на уши. Начальство тут же связалось с Москвой по ВЧ, и через два часа Трефилов уже летел в Москву на Ту-104, под охраной десятка сотрудников КГБ. В Москве его встречал чёрный ЗИМ. С решёточками. Но Рыжему пообещали жизнь. Скостить срок с ходу не обещали — было ещё неизвестно, знает ли этот уголовник что-то, действительно ценное.
Рыжий знал. Хотя бы потому, что именно он управлял ЗИСом, таранившим ЗИМ Серова. Понимая, что единственный шанс уцелеть для него — сдать заказчиков, он торговался отчаянно, и всё-таки выторговал себе вместо высшей меры 8 лет в обмен на четырёх секретарей ЦК. Собственно, сдал он только самого Козлова, об остальных заговорщиках Рыжему знать не полагалось.
— Заказ от Козлова был, — сказал Рыжий. — Кто ещё с ним в деле — не знаю, но говорил я с его человеком, и гарантию от него имел. Пиши, начальник, все подробности выложу и всё подпишу.
Дальше началась цепная реакция. Когда перед Козловым положили протокол допроса Трефилова, Фрол Романович быть в деле «паровозом» не пожелал, и сдал остальных.
— Четверо нас, — сказал Козлов. — Я, Игнатов, Кириченко и Суслов. Сошлись на том, что занесло Никиту куда-то не туда, честных партийных работников зажимает, карьеру делать не даёт, хотелось ведь и самим страной порулить. А под меня ещё Серов копать начал, ещё по ленинградским делам. Глубоко копал, стервец. И Никиту, опять же, он прикрывает. Вот и решили, что надо от него избавиться, иначе до Никиты не добраться. Попробовали и так и этак, обычным партийным способом не получилось. А он, сука, копает и копает. Я чувствую — уже жареным запахло. Вот и предложил, на свою голову...
Вопреки ожиданиям, зацепить Микояна так и не получилось.
— Не, не участвовал Анастас Иваныч, — почти в один голос заявили все четверо в ответ на вопросы следователя. — Осторожный он, прямо сказал: «Я в вашу авантюру не полезу».
— А что же он требовал на Президиуме ЦК товарища Серова сместить? — спрашивал каждого их четверых следователь.
Ответ был стереотипный:
— Не знаю, может, у него свои соображения были, или Шверник что раскопал и ему доложил, но товарищ Микоян с нами завязан не был.
Сам Микоян также настойчиво отрицал, что ему было хоть что-то известно о планах Козлова и остальных.
— Были обычные разговоры о политике, несогласие с линией товарища Хрущёва Кириченко и Игнатов высказывали, — подтвердил Анастас Иванович. — Но о каких-либо действиях при мне речи не было ни разу.
Хитрый Микоян по 58/12 идти тоже не хотел. (Ст. 58 ч. 12 УК РСФСР 1938 г — «Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении» — не менее 6 месяцев