Цвета пламени
Шрифт:
Громада заброшенного склада неумолимо возвышалась над жалкой кучкой людей. Окна чернели выбитыми стеклами как провалы глазниц в черепе, серый бетон стен потрескался и местами облупился, на потемневшем от дождя камне разноцветными кляксами расплывалось граффити. Девушка сморщила нос, разворачивая лимонный леденец. Ну и дыра… что, надоело заботиться об отделке? Искристо–серый занавес дождя практически скрывал девушку из вида священных воинов. Они жались друг к другу как котята, пытаясь втиснуться под один зонт. Перед погодой все равны, она предпочтений не делает. С наслаждение хрустя конфеткой, девушка достала из кармана Хель… с этими парнями Талия расправилась быстро, даже особо не напрягаясь. Да и какое напряжение можно ощутить, когда они
Звук ее быстрых легких шагов сопровождался стуком воды, чьи капли, соскальзывая с ее волос и одежды, разбивались о грязный пол. Талия вытерла мокрое лицо рукавом, размазывая слезы дождя по щекам. Кулон-солнце, висящий где-то на уровне ее солнечного сплетения, приятно грел кожу, оставляя на ядовито-оранжевой ткани майки обугленное пятно. Девушка толкнула тяжелую металлическую дверь уже поеденную ржавчиной. Она поддалась с громким лязгом. Ее ждали, поэтому дверь была не заперта. Поэтому люди так легко шли на смерть. Поэтому она вновь достает из кобуры пистолет и наставляет на свою жертву.
— Добрый вечер, — мужчина неторопливо повернулся к ней. — Ты заставила себя ждать. Впрочем… думаю, это не твоя вина. Погода нынче… ненастная, — он тяжело вздохнул, благочестиво крестясь и прикрывая глаза. — Это гнев Господень. Это ангелы оплакивают невинно убиенных.
— Они не невинно убиенны. Они умерли за дело. Причем божьим промыслом здесь даже не пахло, — Талия сняла Хель с предохранителя и передернула затвор, — да ты сам не лучше. С демонами болтаешь как с братьями.
— А в твоих жилах течет их кровь, — Катон покачал головой. Бедное дитя… она совсем заплутала. Но ничего, он сумеет показать ей путь во тьме. Священный воин шагнул к девушке, не обращая внимания на черный глазок дула, устремленный ему в грудь. Туда, где трепещет сердце. Священник подошел практически вплотную к устремленному на него пистолету, тусклые карие глаза полны печали и желания помочь. Но все это лишнее. Талия итак знает, что ей следует делать. Однако ее рука дрожала, хотя палец по-прежнему лежал на курке. Одно касание, даже не требующее особых усилий, один — единственный выстрел — и все кончено. Для него. Но дочь архонта медлила. В синих глазах с мокрыми слипшимися от дождя ресницами пляшет нерешительность и… страх? Боль? Но раньше она отнимала жизни с большей легкостью. Чего она боится? Божьего гнева из-за того что убьет священника? Но этот «служитель Господень» убил многих и совершенно не испытывает укора. Так почему же она медлит? Ее цель праведнее всего, ее месть заслуженна. Почему Талия не может привести приговор, подписанный много лет назад, в исполнение? Ответ прост…
— Хватит шалить, детка, — насмешливый голос Данте эхом разносится по всему помещению. Девушка прикрыла глаза, заставляя темноту наполниться звуками и обостриться — звон металла и тихий лязг. Вот исполинский меч наемника выскользнул из ножен. Звонкий стук каблуков и глухой смешок — прибыла демонесса. Талия втянула голову в плечи, исподлобья глядя на блондина, и резким стремительным движением направила дуло второго пистолета на полу демона. Нет, убивать его не в ее планах, но она должна быть уверена, что он будет держаться на расстоянии личного пространства.
— Ти, малютка… не глупи, — примирительно пробормотал охотник, — ты итак дел натворила. Я, между прочим, переживал, - девчушка похожа на воробушка. Маленький, мокрый, нахохлившийся. Не понятно, чего хочется больше — пожалеть ее или выпороть как следует. Девочка кусала губы, но все же держала его на прицеле, но на ее бледном лице было написано такое отчаяние… как тогда, в подвалах Берита, когда за ней гнались шестерки этого борова. После этого она хныкала, уткнувшись в плечо сына Спарды.
— Единственный, кто здесь глупит это ты, Данте, — Талия не поворачивалась в его сторону. Не хотела смотреть в глаза этого придурка. Мужчина нахмурился. Он подозревал, что крошка будет упрямиться, но надеялся… зря, конечно. А ведь по возрасту… Ти могла бы быть его дочерью. Если бы его судьба сложилась иначе. Или ее… но все так, как есть. И этого не изменить.
— Детка, я понимаю, тебе больно… и ты хочешь отомстить. Но разве это вернет твоих родных? — ей показалось или голос наемника действительно дрогнул? — Ты по локоть в крови. Да, эти святоши — не самые приятные люди, но и них есть семья, дети… должны ли их ребятишки идти и мстить тебе? — Талия поджала губы, независимо тряхнув волосами. Глаза мерцали как у кошки.
— Ничего ты не знаешь, Данте! — с болью выкрикнула она. Сапфировые глаза блестели от слез. — И не понимаешь. Не можешь понять.
— Она уже большая девочка, — эти слова были произнесены так приторно–сладко, что сводило челюсть. Чей-то глубокий вздох и наслажденный выдох, запахом крови, витавшим вокруг. — Она достаточно взрослая, чтобы брать такой грех, как убийство, на свою бессмертную душу.
Сын Спарды раздраженно покосился на демонессу. Змеиные глаза сверкали расплавленным золотом, от ее спокойствия и невозмутимости и следа не осталось, правильные привлекательные черты исказила ехидная гримаса. Опасная плотоядная тварь перед нападением. Данте не испытывал к ней такого отвращения в эту минут даже когда увидел ее впалое веко и запекшуюся кровь на ресницах.
— Что ты тут забыла? — снести бы ей голову за то как она на него смотрит. Как и все приятели из ада. Все-таки все демоны в итоге остаются демонами. Единожды вор — всегда вор. Жаль, что он так поздно это понял.
— Я тебе заплатила, помнишь? Ты мой исполнитель. А исполнитель ничего не может делать без ведома заказчика.
Мужчина до боли сжал зубы.
— Наивно полагать, что только из-за денег я оставлю тебя в живых.
— Ты безвольный слизняк, и только поэтому я еще жива, — он еще ни разу не видел, что бы Гейлавер так заливисто смеялась. Вся эта чума, вся гниль, которую она до этого момента удачно скрывала под маской миловидной женщины, полезла наружу. Если бы тогда именно такая Фриндесвайд пришла к нему с предложением контракта, ее голова бы давно отделилась от тела! Губы, покрытые темно–бордовой помадой, издевательски кривились, язык обводил контуры зубов, ноздри заострились. И еще никогда Данте не видел ее такой красивой, как сейчас.
— Но, признаю, трахаться с тобой мне понравилось. Хоть на это ты способен… но в будущем лучше витаминчиков попей. Ну, так, на всякий случай, — и каратель снова счастливо захихикала, прижимая руку к пышной груди и сжимая свой крест. Дымчато–алый камень мерно пульсировал. По спине Данте пробежал озноб, руки сильнее сжали рукоять Мятежника. Боль, обида? Какого черта?! Его только что буквально в грязь втоптали, а почему–то до ужаса хочется прижать к себе Гейлавер и заставить ее заткнуться поцелуем. Подобные сумасбродные мысли только сильнее разозлили наемника.
— И ты еще что-то мне смеешь говорить, Данте?! — чуть ли не визгнула Талия, негодующе глядя на охотника. — Как… как вообще можно так бескорыстно доверять ей! ЕЙ! Она знает о тебе все, а ты?! Ты что–нибудь знаешь о ней?! — крупнокалиберный пистолет из небесно–голубой стали, потускневший и окутанный полумраком, направленный в голову сына Спарды, вызвал вспышку дежа вю. Короткопалая ладонь Катона легла на ее худенькое дрожащее плечо.
— Не стоит расстраиваться из-за этого, милая, — мужчина сокрушенно покачал головой. — Демону очень легко ввести в заблуждение. Он прав, опусти оружие, Талия. Ты свою задачу выполнила блестяще. Твой отец гордился бы тобой.