Цвета штандартов
Шрифт:
– Жестко и неудобно, – процедил Даниель, натягивая зеленый комбинезон. Одежду они получили сразу после прилета. Такую же униформу носили все обитатели Семирамиды, функции которых распознавались по цвету одежды. На всякий случай Даниель ещё раз проверил, выключил ли санитарную кабину, и отправился на условленную встречу.
– Меня зовут Фридерик Бегство Птицы, – представился проводивший встречу опекун группы. Кто-то прыснул, но тут же умолк, остановленный презрительным взглядом Фридерика. Мастер летничества был невысок, лыс, не имел ни ресниц, ни бровей, а по бокам головы располагались ряды чиповых гнезд. Перекрашенные белки и радужки переливались постоянно изменяющимися красками. Черные
В помещении находились шестеро мужчин и три женщины. Из бесед, которые Даниель провел до начала информационной встречи, следовало, что все они здесь впервые.
– Я – мэтр Красной Струи, – продолжал летник, – второй степени посвящения Клана. Я буду контролировать ваших инструкторов, а также по окончании инструктажа присутствовать на экзамене. Положительный зачет облегчит вам последующие посещения миров Клана. Вы получили «проводников», – он поднял вверх маленький браслетик с диском проектора, – в которых найдете всю информацию, касающуюся Семирамиды. Однако обычай требует, чтобы мы лично ответили на ваши вопросы. Как только вы впервые погрузите свои тела в просторы Спаты и впервые раскинете крылья, чтобы плыть в бесконечность, вы станете нашими друзьями. Поэтому я лично приветствую вас. Проекторы очень полезны, но если вы предпочитаете более крупное изображение, можете подключиться к стенным экранам. Учитывая ограниченные возможности кибернетического сервиса, а также периодические затухания связи с Гольбайном, наши гости не подсоединены к сети, а во время тренировок мы не используем нейронных подспорий.
– А если у кого-либо из нас есть активные чиповые гнезда? – спросила одна из женщин.
– Прошу заглушить системы входа-выхода. Здесь они вам не понадобятся.
– Почему для нас ограничена свобода передвижения по станции? прозвучал вопрос.
– Ради безопасности. Прошу взглянуть. – Глаза летника загорелись. Из них вырвался луч света, в котором через мгновение начало сгущаться голографическое изображение станции – почти шаровой конструкции, из которой вырастали лишь плоскости стабилизаторов. Семирамида медленно вращалась, время от времени из сопел корректирующих двигателей, размещенных на её поверхности, вылетали струи оранжевого газа, который быстро рассеивался в окружающей станцию смеси водорода, метана и аммиака.
– Снаружи давление в несколько тысяч атмосфер, – продолжал Фридерик. Наша станция – одно из изумительнейших порождений человеческой инженерии. Ее постройку частично финансировал Клан. Поэтому, в частности, на территории Семирамиды действует строгое разграничение сфер доступа.
Трехмерное изображение станции на экране замерло, по мере того как Фридерик рассказывал о секторах базы, отдельные элементы превращались в цветные сечения.
– Внешняя сфера станции – одна огромная система стабилизации, состоящая из тысячи корректирующих двигателей. На оболочке расположены регистраторы, датчики и антенны. Сразу предупреждаю: связь с внешним миром прекращается в период активности ядра Спаты и атмосферных бурь. К нам сейчас приближается один из таких ураганов. На нижнем полюсе вращения станции мы называем его «южным» – расположен перерабатывающий комплекс. Из атмосферы Спаты набирается метан и органические субстанции, которые затем перерабатываются в добиологическую массу, используемую впоследствии для получения пищи и растительных культур на Гольбайне. Площадка транспортных паромов, принимающих эту продукцию, а также привозящих сюда людей, находится на верхнем, северном, полюсе Семирамиды. Там же расположены научные лаборатории.
– И это окупается?
– Откровенно говоря, этот вопрос не ко мне, – улыбнулся Фридерик, – а к Департаменту Инвестиций, который наполовину финансирует проект. Из того, что мне известно, такой метод добычи соединений углерода на нужды лунных колоний дохода не дает, но и дотировать станцию тоже прекратили. Возможно, это станет технологией будущего. Возвращаюсь к первому вопросу. Гостям не положено находиться в секторах промышленности и управления, которые формально рассматриваются как секретные правительственные объекты.
– А какие исследования здесь проводятся? – спросил Даниель. – Я имею, конечно, в виду те, что не являются секретными.
– Секретность касается не тематики исследований, – улыбнулся Фридерик, – а их результатов. Здесь исследуется сопротивляемость материалов в условиях сверхвысоких давлений. Один из коллективов занят разработкой зонда, которому предстоит опуститься на поверхность Спаты. Работает здесь также коллектив биохимиков и биологов…
– Биологов? – удивился кто-то.
– Софорион, священная планета моих единоверцев, одарена жизнью. – Голос Фридерика стал серьезным. – Здесь, в атмосфере Спаты, мы также ищем её следы.
– Где на этой схеме расположены наши жилища?
– Здесь. – Плоский участок, лежащий посередине станции, разгорелся красным. – Кроме того, вам доступна центральная часть Семирамиды. Там находится модуль развлечений, магазины и виртуальные проекционные. Это также и сектор обучения. Жилища Клана прилегают к вашим, но доступ в наш модуль запрещен. Не стану пояснять почему. Только напомню, что у Клана свой социальный солярный статус, а наши объекты обладают экстерриториальностью и не подпадают под юрисдикцию ни Доминии, ни Гладиуса.
«Не потому ли именно здесь назначена встреча? – подумал Даниель. Возможно, решили, что в этом отрезанном от мира месте будет легче со мной связаться, избежав высланных за мной гончих псов?»
– Сколько человек сейчас находится на станции? – прозвучал короткий вопрос.
– Около ста технических, административных и научных работников, больше ста людей Клана, несколько десятков туристов и пилотов.
– И часто сюда заглядывают новые гости?
– Продолжительность смены для организованных групп десять дней. Можно прилететь самостоятельно, но это гораздо дороже. Автоматические транспортные корабли стартуют с северного полюса практически каждые несколько минут. Пассажирские паромы прилетают раз в два-три дня. Большинство членов экипажа и гостей вы сможете встретить, если посетите вечером развлекательный центр.
Зал развлечений Семирамиды имел форму куба с ребрами в двадцать метров. Это пространство заполняла сеть винтовых ступеней, лесенок, эскалаторов, связывающих подвешенные на различных уровнях платформы с релаксационными гнездами. Каждое место обеспечивало посетителям кулинарный сервис, предлагало широкую гамму имитаторов и галлюциногенов, было оборудовано проекционной виртуальной аппаратурой. Так что в зависимости от настроения и потребностей свое гнездо можно было отрезать от остальной части зала либо развлекаться вместе с остальными гостями. Пространство между гнездами заполняли голографические картины – динамичные, изменчивые, изображающие людей, странные создания, не только кадры из знакомых виртуалов, но и захватывающие, привлекающие игрой красок и форм сцены.
Действительно, сюда приходили все – туристы, технические сотрудники, летуны. Среди последних не видно было, пожалуй, только мастеров высших категорий, которых, кстати, как правило, именовали не летунами, а летниками.
Даниель занял место в одном из верхних гнезд. Ближе всех от него разместились двое мужчин. Они заказали уйму спиртного и примерно каждые четверть часа приступали к достаточно активным ласкам. Почти на уровне гнезда Даниеля располагалась площадка, занятая группой летунов-учеников. Юноши сидели вольготно, раскинувшись в креслах, однако Даниель не заметил, чтобы они хотя б недолго беседовали. Зато время от времени принимались петь. Из их глоток вырывались гудящие звуки, создающие ритмическую размеренную унылую мелодию. Даниель не понимал ни слова. У летунов были татуированные тела, то и дело они ненадолго раскидывали вокруг своего гнезда проекцию, изображавшую вращающийся клуб темной материи – плотного газа либо жидкости, из которой высверкивали разноцветные огни молний. Изображение быстро исчезало, а выплывающие из него летуны сидели, как прежде, почти неподвижно, в тишине, изредка прерываемой пением. Даниель видел ещё несколько гнезд – «купе», прикрытых проекциями, и не меньшее количество открытых. Где-то здесь следовало искать очередную информацию, а возможно, и информатора – человека с худощавым смуглым лицом и зелеными губами, того самого, который появился в проекции на ракетодроме Гольбайна.