Цветная музыка сидхе
Шрифт:
— А этот самый лорд Шедл вас больше не обижает? — покосилась я на объект беседы.
— Нет, леди, — рассмеялась Марша. — Лорд с нами вчера обсудил проблему и объяснил причины своего срыва. Мы всё понимаем и не обижаемся. Мы же знаем, как для дракона важно его сокровище.
Я только глаза закатила и отпустила девушку.
Бред! Я попала в какой-то безумный бред! Но все считают, что это нормально. Так, может, это со мной что-то не так?
Понадобилось несколько минут на осмысление происходящего. Может, это не Дар сошел с ума, а я? Или всё-таки он, а за компанию с ним и все остальные?
— О чем задумалась? — перекатился ко мне предмет моих размышлений и снова сгреб в объятия, прижавшись всем телом.
— О тебе. О себе. О нас. Об окружающих, — честно ответила я. Не хотелось врать. Я в замешательстве
— Не надо думать, Рэми. Просто прими всё как есть.
— Не могу, — помедлив, ответила я. — По крайней мере сразу. Все происходящее — противоестественно. Дар, я ведь не… не кошка или собака. Я не твой питомец. Я девушка. А ты мужчина. У тебя наверняка есть потребности, а ты… И я…
— Конечно же, ты не мой питомец! — гневно отозвался он и, приподнявшись на локтях, завис надо мной. — Ты мое сокровище!
— А ты мой дракон, — поморщилась я с досадой. Он действительно не понимает? — Дар, когда ты последний раз был с женщиной?
— Давно. Еще до суда и приговора. Но тебя не должно это волновать.
— Ты сам себе противоречишь. Говоришь, что хочешь, чтобы мы были вместе, но при этом меня не должно волновать то, что происходило и происходит в твоей жизни? Ты ведь мне не рассказываешь. Что с твоей семьей? Чем ты занимался до того, как тебя обвинили в смерти старейшины? Что ты не поделил с ушедшими еще до твоего рождения сидхе? Как проходило твое существование после суда? Раньше ты не хотел говорить и все время увиливал от беседы, потому что был моим рабом. А потом ты меня бросил, и я так и не узнала о тебе каких-либо подробностей. Ты вернулся, ворвался в мою жизнь, которую я построила за эти месяцы, переворачиваешь ее сейчас с ног на голову, но я по-прежнему ничего не ведаю о тебе.
— А я и сейчас твой раб, — дернулась его изуродованная шрамом щека. — Только не из-за ошейника и магии. Я твой вечный добровольный раб из-за того, что дракон, а ты мое сокровище.
— Вот! Ты опять увиливаешь! Я не понимаю…
— Хорошо. Что ты желаешь обо мне узнать? Первый вопрос был о женщинах? Ладно. Как ты уже знаешь, меня осудили на смерть пятнадцать лет назад. До того я несколько лет, много, если уж точно, был с Хельгой. Думал, что люблю ее, а она меня. Это было ошибкой с моей стороны и обманом с ее. Она подставила меня.
— Дар…
— Не перебивай. С магистром Лудиусом у нее были свои сложные взаимоотношения. Даже я не всё знаю. Там многое намешано. И политические взгляды, и артефакт какой-то они не поделили, и еще что-то. Хельга была властной и амбициозной, не терпела несогласных с ее мнением и желанием. Сейчас мне самому странно, как я мог столько времени с ней уживаться и к тому же не замечать, что она изменяла мне. Не удивлюсь, если она меня чем-то опоила или приворожила. Я ведь очень богат… А Эндариль, он ведь был неплохим парнем, я знал его с юности, мы учились вместе в академии. Тогда же… Ладно, неважно. В общем, я оказался на рудниках. Десять лет кошмара. Потом меня выкупили, кошмар продолжился, просто в других условиях.
— То есть все эти пятнадцать лет…
Боги великие! Я понимаю, что для его расы полтора жалких десятилетия — это всего лишь миг. Но… Пятнадцать лет!!! Когда начинаешь думать о времени, как о чем-то более конкретном и применимом к тебе и твоим близким, становится страшно.
— Знаешь, я словно не жил все те годы, — потер Дарио щеку, которая подрагивала в нервном тике. — Я даже помню не всё. Сознание отключалось, стараясь уйти от реальности. А может, это из-за того, что мне заблокировали оборот и перекрыли все магические артерии, перед тем как отправить на рудники. Обычная практика с одаренными, чтобы не сбежали, воспользовавшись своими способностями. Я тогда не только лишился возможности говорить из-за печати вечной немоты, наложенной Хельгой, но будто оглох, ослеп, а часть меня ампутировали. Менялись места, люди вокруг, страны. Понятия не имею, когда и как я попал в тот притон, где ты меня нашла. И где и у кого я был до того. Я сейчас не берусь утверждать, что происходило в тот пятнадцатилетний период на самом деле, а что бред и сны. Мне порой думается, что я находился в какой-то спячке, что ли. То есть тело вроде как было в рабстве, его истязали, пытали, наказывали, я что-то делал, чему-то пытался противиться. Снова я осознал себя как нечто разумное месяца за три или четыре до того, как ты вытащила меня из той клетки. Увидел и понял — кто я такой и где, осознал, что больше не могу, и решил — пора к Неумолимой. Ненавидел всё и всех: этих мразей, Хельгу, Эндариля, своих соплеменников, себя. Себя больше всех. Потом снова провалы в памяти. Меня, кажется, пытались заставлять есть и пить. Не уверен, впрочем. Иногда выплывал из снов, если кто-то слишком громко разговаривал поблизости. А потом ко мне пробился голос, заявивший, что если во мне осталась хоть капля уважения к себе, то я должен подняться и хоть ползком, но последовать за ним. Так я встретил тебя. Дальше ты знаешь.
— Дарио, мне так жаль. — Я сморгнула, и из уголков глаз покатились слезинки. — Пятнадцать лет… Когда тебя осудили, мне было всего два годика. Я еще только училась разговаривать.
— Я же говорю, что ты еще дитя по меркам драконов и сидхе, — задумчиво проговорил он и погладил меня по лицу, стирая соленую дорожку. — Только вот я не смогу дать тебе детства, как оно проходит у наших народов. Слишком много всего… Не злись на меня, ладно? Я понимаю, насколько тебе нелегко принять меня и такое мое отношение. Но я просто не могу по-другому. Не сейчас. Я буду стараться, обещаю, и со временем мне станет немного легче. Просто так уж случилось, что именно ты вытащила из безумного небытия отчаявшегося дракона, решившего умереть. И нет ничего удивительного в том, что его замкнуло на тебе. Тогда еще мальчишке… Сейчас же ты девушка, невероятно красивая, хрупкая, нежная. И мне страшно, что… Просто дай мне немного времени. Я привыкну, что ты рядом, что вся моя, что приняла и не гонишь, и я успокоюсь. Слишком уж я испугался, что теряю тебя, что ты умираешь. А ведь изо всех сил сопротивлялся своей потребности в тебе, пока мы с Калаханом расследовали преступление Хельги и искали доказательства ее вины. И как уже говорил, я искренне верил, что всего лишь обеспечу тебе безбедное существование и уйду. Не вышло.
— Дар, а то, что я… Ну… Тебя совсем не смущает, что я девушка? Мы ведь сейчас… И…
Боги, как же трудно задать вопрос! Хотя Ирма даже не намекала, а прямо говорила. Но я ведь вижу, что с его телом ничего не происходит.
— Ты не испытываешь желание ко мне, как к женщине? Как к Хельге? Я тебе совсем не нравлюсь? — Все, спросила и тут же зажмурилась.
Это оказалось намного более стыдным, чем лежать в его объятиях даже без намека на одежду. И зачем только я упомянула Хельгу? Ну какое мне дело до той казненной преступницы? Зачем я мысленно сравнила себя с ней? И к чему был вопрос про то, как давно Дарио был с женщиной? Какая же я глупая!
— Рэми, взгляни на меня.
Я помотала головой, не открывая глаз.
— Ты даже не представляешь, как волшебно прекрасна. Я не застал сидхе, они ушли раньше, чем я родился, и всегда считал, что описываемая красота их женщин — это выдумки. Я ошибался. Ты совершенство, Рэми. Даже под личиной мальчишки ты очаровывала всех встречных, хотя они и не понимали этого. А сейчас ты не только манишь и притягиваешь душевно и эмоционально, от тебя невозможно отвести глаз. К тебе хочется хотя бы просто прикасаться, как к произведению искусства. Ты мне не просто нравишься, Рэми. И я хочу тебя: как женщину, как сидхе, как мою малышку, как разумное существо, как невероятный волшебный талант, как мое сокровище, как прекраснейшее из созданий этого мира. Но я хочу тебя всю. Понимаешь? Всю целиком, с душой, телом, разумом и сердцем. И чтобы ты тоже приняла меня всего, и не из жалости и дружбы, как сейчас. Я же вижу, что ты обижена на меня, отталкиваешь и не принимаешь, не веришь, хотя и не гонишь прочь. Я это заслужил, но… Дай нам обоим время. Надеюсь, что вскоре меня перестанет так ломать и корежить, я прекращу безумствовать и пугать тебя (да и себя, не буду врать) своими дикими порывами, вновь стану адекватным. А ты привыкнешь, опять станешь доверять как раньше и примешь меня. Не бойся, я не стану торопить. Я принял меры, и тебе ничего не угрожает.
— Какие еще меры? — прошептала я, удивленно глянув сквозь ресницы. Он вообще о чем?
Щеки горели от его признания, а в груди словно маленькое солнышко разгоралось. Всё же я ему нравлюсь не как зверушка, ставшая сокровищем дракона. Он считает меня красивой. И хочет, чтобы между нами всё было иначе, чем сейчас.
— Какие надо. На остальные вопросы я отвечу позднее, малыш. Я услышал тебя и обещаю, что всё расскажу. И о своей семье, и о причинах ненависти к сидхе, и о том, как жил до того, как попал под суд. Не спеши, хорошо? У нас впереди вечность, и я обязательно поведаю тебе всё, что ты захочешь узнать. А сейчас тебе пора принимать лекарство. Чем хочешь заняться днем?