Цветные миры

Дюбуа Уильям

Зоя была дочерью Арнолда Койпела, который двадцать пять лет тому назад, став директором школьного отдела Атланты, назначил Мануэла Мансарта инспектором цветных школ. В свое время Зоя явилась причиной уличной стычки, закончившейся зверским избиением сына Мансарта, Брюса. В дальнейшем Зоя вышла замуж за профсоюзного лидера Джо Скроггса, который когда-то выставлял свою кандидатуру в губернаторы, а сейчас возглавлял профсоюзное движение в штате. Зоя извинилась за опоздание и быстро уселась за свой стол.

— Очень сожалею, что опоздала. Чем могу служить, мисс…

Джин Дю Биньон внимательно посмотрела на Зою. Она пришла поговорить с Джо Скроггсом, чтобы получить от него дополнительные

сведения о профсоюзном движении и, если удастся, выяснить его взгляд на перспективы негров в этом движении. Она не подозревала, что Зоя активно участвует в работе мужа, и это обстоятельство натолкнуло Джин на новую мысль. А что, если заручиться сочувствием Зои? Это таит в себе некоторый риск и в случае неудачи может помешать ее замыслам. По Зоя выглядела интеллигентной женщиной, и Джин было кое-что известно о ней. Она даже догадывалась о связях Зон с Брюсом Мансартом, злосчастным сыном Мануэла. Это обстоятельство может стать благоприятным для ее планов, но может оказаться и роковым. Улыбнувшись, Джин сказала:

— Официально я — Джин Смит. Изучаю профсоюзное движение и ищу работу на летний период. А на самом деле… — Джин сделала паузу и посмотрела Зое в глаза. — На самом деле я цветная и преподаю в негритянском государственном колледже в Мейконе. И, по правде говоря, меня больше всего интересует вопрос об отношении негров к организованному рабочему движению. Мое настоящее имя Джин Дю Биньон.

Наступила пауза, во время которой Джин выжидающе наблюдала за собеседницей. Она увидела, как на лице у Зои сменялись выражения удивления, недовольства, замешательства и наконец решимости. Зоя медленно произнесла:

— Я слышала о вас от отца. На да познакомиться с вами.

Затем она сделала решительный жест, означавший капитуляцию белой южанки перед цветной, — протянула Джин руку.

Они беседовали целый час о профсоюзном движении в стране и в Джорджии. Потом Джин завела разговор о негритянских рабочих, но Зоя перебила ее. С заметным усилием она вдруг спросила:

— Вы знали… Брюса Мансарта?

— О да, очень хорошо. Он учился в одном из моих классов. Я уже работала в колледже, когда в Атланте состоялся тот роковой футбольный матч.

Зоя побледнела и умолкла. Через минуту она спросила шепотом:

— Он умер?

— Да.

— А как он… умер?

Джин помедлила с ответом, потупив глаза.

— Его повесили.

Зоя вздрогнула и судорожно сжала руки. Джин продолжала:

— За убийство, совершенное в Миссури. Бедный мальчик лишился рассудка. В сущности, после того страшного избиения полицейскими в Атланте он так и не оправился.

— Это правда… Вероятно, это правда.

— И мне хотелось бы сделать все возможное, чтобы одаренные юноши вроде Брюса — ведь он был замечательным механиком — и другие рабочие-негры, способные участвовать в созидательном труде, получили бы возможность работать рядом со своими белыми товарищами и сообща отстаивать интересы рабочего класса.

Все еще со слезами на глазах, Зоя сказала:

— Как это ужасно! Как много теряет общество, когда таких людей, как Брюс Мансарт, из-за диких предрассудков выгоняют с работы и толкают на преступление! Будем друзьями. Давайте действовать сообща. Джо мы пока ничего не скажем об этом. Он не поймет. Джо честный человек и стремится к справедливости, но потребуется время, чтобы он понял все до конца. Я позабочусь о том, чтобы обеспечить вас работой на лето. Вы будете подсказывать мне, что надо делать, а я буду советовать Джо. Мы добьемся справедливости, если даже для этого понадобится целая жизнь.

Зоя добавила:

— Вам известно, что Анджело Херндон оправдан Верховным судом?

— Да, — сказала

Джин. — Это было запутанное дело. Я никак не могла в нем разобраться.

— Белые и черные рабочие пытались объединиться. Но, видите ли, руководили этим делом коммунисты, и мой муж не реши лен принять в нем участие. Однажды вечером представители белых и черных рабочих встретились, чтобы обсудить вопрос о предстоящей стачке и объединении черных и белых в единый профсоюз. Кто-то донес полиции, и она совершила налет на дом. Анджело Херндон, красавец негр девятнадцати лет из Цинциннати, был арестован и брошен в тюрьму. Произошло это в 1932 году. Анджело обвинили в хранении коммунистической литературы и приговорили и восемнадцати годам заключения. Он был выпущен из тюрьмы под залог в пятнадцать тысяч долларов, собранных общественностью по подписке. В 1935 году Верховный суд отверг его первую апелляцию, но молодой Бен Девис — вы знаете его? — продолжал вести борьбу до тех пор, пока в апреле нынешнего года Верховный суд пятью голосами против четырех не отменил решение суда Джорджии как противоречащее конституции, и вот теперь Херндон на свободе.

— Замечательно! А этого Бена Девиса я должна разыскать. Мне приходилось слышать о его отце.

— По-моему, сейчас Бен Девис в Нью-Йорке — он один из руководителей коммунистической партии. А вам известно что-нибудь о брате Херндона?

— Нет. Подумать только, какая я все же невежда в вопросах рабочего движения, а еще собираюсь стать экспертом!

— Он был в бригаде Линкольна в Испании.

— А, опять коммунисты?

— Не совсем так. В 1934 году в Испании были расстреляны бастующие горняки. Но на выборах 1936 года победили радикальные левые партии и провозгласили республику. Тогда Франко развязал гражданскую войну. Гитлер и Муссолини помогали ему, а Англия и Соединенные Штаты не оказывали никакой помощи Испанской Республике и не допускали вмешательства со стороны других держав. В те дни в Америке была создана эта замечательная бригада Линкольна, отправившаяся в Испанию, чтобы бороться за ее свободу. Она представляла собой довольно разношерстную массу молодежи — рабочих, писателей, художников. В числе первых добровольцев был и Милтон Херндон, брат Анджело. Стройный, красивый, умный и находчивый, он стал командиром взвода в пулеметной роте канадского батальона Маккензи-Папино. Его убили в тот момент, когда он, покинув укрытие, нес на себе раненого товарища.

Среди трех тысяч добровольцев, отправившихся воевать за свободу Испании, были и другие негры: сержант Джо Тейло, распевавший на поле битвы негритянские духовные гимны; комиссар Морис Уикмен из Филадельфии; Банни Раккер, светлокожий негр из Кливленда, — его спокойная деловитость снискала ему уважение всего полка; пулеметчик Роуч из Провинстауна; Мак-Данихлс, которого испанцы прозвали Смельчаком. Мне рассказывали, что негры полюбили Испанию больше, чем свою родину Америку, так как в Испании не существовало предубеждения против цвета их кожи. 2600 солдат бригады Линкольна сложили там свои головы. Один из них, умирая, сказал: «Если Испания погибнет, вторая мировая война неизбежна!»

— Я слышала кое-что о бригаде, — сказала Джин, — но о неграх почти ничего не знала, за исключением того, что прочла в прекрасной биографии Поля Робсона, написанной Шерли Грехом. Поль Робсон был в Испании, когда там назревала гражданская война, и пел для рабочих. Но почему мы так мало об этом знаем, почему это скрывают от народа?

— Видимо, потому, что в этом деле замешаны коммунисты, — задумчиво проговорила Зоя. — Советская Россия тоже оказывала помощь жертвам бомбежек и зверств Франко. В Америке так же боятся коммунизма, как в Германии страшится его Гитлер.