Цветные миры
Шрифт:
Сэлли Хейнс сказала:
— А я боюсь другого — что эта ужасная война не только отвлечет Рузвельта от социальных реформ в Соединенных Штатах, но я сделает его сторонником мирового колониализма.
— Как раз в этом вопросе я и надеялся на Японию, — сказал судья Мансарт. — Я думал, что она проявит инициативу к изгнанию империалистической Европы из Азии.
— Именно это она и пытается делать, — ответил Гопкинс. — По существу, она начала вторую мировую войну еще в 1931 году. После того как вся Западная Европа была охвачена экономическим кризисом и в Соединенных Штатах разразился биржевой крах, Япония предприняла вторжение в Китай. Но не во имя социализма, не ради осуществления планов покойного Сунь Ятсена. Нет, ради установления господства японских империалистов
— Этим, вероятно, и объясняется сложившаяся в Китае ситуация, и всего этого не разглядел отец в тридцать шестом году, — сказал Ревелс.
— Не забывайте, что Гитлер сделался канцлером в тридцать третьем, вскоре после того как Япония напала на Шанхай. Уже на следующий год Италия, с молчаливого одобрения Англии и Франции, захватила Эфиопию, Затеи Гитлер и Муссолини пришли на помощь Франко, чтобы покончить с социализмом в Испании и не пустить его в Африку, Европейская «ось» была нацелена не только на Запад, но также на Балканы и Средний Восток. На Дальнем Востоке Япония проникла еще глубже в Азию и присоединилась к европейской «оси».
— Но возникли любопытные осложнения, — продолжал Гопкинс. — Американские финансовые магнаты не желают, чтобы мы воевали на стороне Британской империи. Они хотят вытеснить Англию с ее позиций на Востоке и поэтому поощряют агрессию Германии. Наши нынешние деловые связи с Германией огромны: наше производство искусственного каучука, стали, химикалий, красителей тесно связано с германской промышленностью. Все, чего мог добиться Рузвельт до тридцать девятого года, — это политики нейтралитета. В Англию Рузвельт верит даже больше, чем я. Он опасается краха Британской империи, ведь для него Англия олицетворяет цивилизацию, в чем я и другие сомневаемся. Задача создания процветающего государства, на мой взгляд, важнее для нашего народа, чем защита империи. Но в данном случае моя личная дружба с Рузвельтом сильнее, чем преданность идее. Кроме того, я лелею одну мечту. Есть надежда на то, что Соединенные Штаты смогут объединиться с демократической Англией и коммунистической Россией с целью разгрома диктаторов, которые стремятся сделать весь земной шар добычей европейских колониалистов и американского крупного капитала. Трудность состоит в том, что монополисты как в Соединенных Штатах, так и в Англии ожесточенно борются против наших планов создания процветающего государства и настолько увязли — тайно и явно — в политике колониального империализма, что даже позволяют себе заигрывать с Японией, Они поклялись воевать не на жизнь, а на смерть против любого успеха русской революции. Таков парадокс сорокового года.
Гарри Гопкинс откинулся назад и, протянув свой стакан за новой порцией пива, продолжал:
— А вот и еще кое-что. Эйнштейн, знаменитый физик, только что приехавший в Принстон, написал Рузвельту письмо. Он предупреждает президента, что гитлеровская Германия работает сейчас над секретным оружием, и настаивает на том, чтобы мы занялись вопросами атомной энергии. Может быть, именно в ожидании этого оружия немцы еще и не обрушились на Англию всей своей мощью.
— Есть еще такой вопрос, — вставила Салли. — Прошлой осенью я была в Европе и слышала там, что Англия, Франция и Соединенные Штаты, а также Германия зондируют почву у русских лидеров. Они хотят добиться концессий в России и взамен постараются навязать ей всякие свои союзы.
— К этому надо добавить, — сказал Гопкинс, — что Япония прислала к нам полномочного представителя, надеясь заключить сделку с нашим крупным капиталом, и тот, кажется, идет ей навстречу. Одновременно в беседах с государственным секретарем Хэллом этот посол только и толкует что о мире и сотрудничестве. И у меня создается впечатление, что, если наши капиталисты ее пойдут на уступки, Япония может открыто прибегнуть к силе. Ну, мне пора идти!..
Никто не может сказать, как далеко зашел бы Франклин Рузвельт в реорганизации экономики страны, если бы смог продолжать и расширять свою деятельность, начатую в первые восемь лет его правления. Возможно, американцы
Опираясь на свой третий триумфальный успех в 1940 году, Рузвельт готовил страну к вступлению в войну, оказывая помощь Англии поставкой ей по ленд-лизу военных судов и оборудования. Он ввел в свой кабинет республиканцев, получил миллионные ассигнования на оборону и вместе с Черчиллем составил проект Атлантической хартии на извечных принципах, таких, как отказ от захвата чужих территорий, самоопределение народов, свобода торговли и мореплавания, улучшение условий труда и стремление к сотрудничеству наций.
Монополисты шли на тайные сговоры, чтобы выжать из американской экономики в свою пользу все, до последней капли. Они продолжали политику сотрудничества с германскими картелями по производству каучука, алюминия и стали. Когда правительству Рузвельта поставлялись какие-нибудь материалы, цепы на товары были необычайно высоки, а условия контрактов явно невыгодны для государства. Владельцы медных рудников, в частности тех, которыми управлял Барни Барух, получали колоссальные прибыли. Правительство израсходовало миллиард долларов на самолеты еще до начала их поставок. Листовое железо, стоившее 318 долларов за тонну, продавалось правительству по 400–600 долларов. На нитраты правительство израсходовало 100 миллионов, но до самого момента капитуляции Германии так ничего и не получило от своих поставщиков. 400 миллионов долларов были истрачены на контракты о поставке снарядов, которые так никогда и не попали на фронт. Пароходные компании продавали правительству суда по 2 миллиона долларов за каждое, а позднее покупали их у него по 300 тысяч долларов.
В течение последующих пяти лет Мануэл Мансарт не раз сожалел о том, что был лишен возможности пожить подольше в Нью-Йорке, чтобы разузнать как следует о том, что происходит на свете. Он долго не мог поверить, что Гитлер истребил в Германии 6 миллионов евреев и что гонения против них начались еще в 1933 году и продолжались в то самое время, когда он, Мансарт, слушал музыку Вагнера в Байрейте и беседовал со старым раввином в Берлине. Тогда ему говорили об этом, но он не в силах был постигнуть, как могли совершаться столь ужасные дела в обстановке полного равнодушия и молчания!
В Мейкон проникали кое-какие новости, но они были противоречивы. Франция была разгромлена. Бельгия капитулировала. В Дюнкерке произошла трагедия. Казалось, что ни Соединенные Штаты, ни Англия не заинтересованы в союзе с Россией, и тогда Германия неожиданно для всех заключила с ней соглашение.
Англия в Франция предлагали помощь Советскому Союзу лишь в том случае, если он откажется, хотя бы частично, от принципов социализма. Но даже и в этом случае их предложения были очень туманны. Так в этой азартной игре выиграл Гитлер — он беспрепятственно двинулся на Запад. До Мансарта доходили смутные слухи об ужасных бомбардировках, которым подверглась Англия в период с июля по декабрь 1940 года.
В июне 1941 года Мансарт был потрясен, узнав о том, что Германия напала на Россию. Эта внезапная перемена политики казалась ему необъяснимой. Он не мог поверить, что вероломство Гитлера вызвано тем, что английские летчики якобы стали сражаться активнее.
Между тем Западная Европа вздохнула свободнее. Она надеялась на передышку, пока Гитлер воюет с Россией. Ведь именно ради этого она пренебрегла Лигой Наций, уступила Японии Маньчжурию, отдала Эфиопию Италии, а Испанию — Франко, позволила Германии перевооружиться и захватить Австрию, Чехословакию и Рейнскую область. Американский посол в Германии писал: «Демократические страны хотели бы, чтобы на Востоке разразился серьезный, вооруженный конфликт между Германией и Россией… Германии пришлось бы вести длительную и изнурительную войну». В «Дневнике» американского представителя в Берлине говорилось, что «Англия, нацисты и Буллит стоят за раздел мира, который позволит Германии владеть всей Европой, а Японии контролировать Азию».