Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Это все твое, прекрасная госпожа, - с улыбкой ответил портной. – Прошу тебя, встань, я обмерю тебя. Из этой материи я сошью тебе платья и накидки.
Тамит встала, не в силах сказать что-нибудь в ответ. Такой голубой и алый лен, такую прозрачную кисею она видела только на царевнах во время больших праздников.
Портной ушел, а Тамит осталась стоять, ошеломленно глядя перед собой. К ней подошел улыбающийся муж, но даже ему Тамит оказалась способна ответить только потрясенным взглядом.
– Откуда у тебя такие?.. – прошептала она и осеклась, увидев
Тамит почувствовала прикосновение холодного тяжелого металла к своей шее и уже как должное ощупала золотое ожерелье с лазуритом.
– Божественный камень*, - прошептал Хепри, и его лицо озарила блаженно-безумная улыбка. – Божественный, как ты…
Он прикоснулся к ее уху, и Тамит послушно убрала волосы, позволяя ему вдеть серьги, оттянувшие ей мочки. Уши и шея онемели от этого убора.
Не свое. Незаслуженное.
Хепри обнял ее за талию и повел в обеденный зал.
Их накормили сегодня так же изысканно, как и раньше. Тамит смотрела на мужа, который больше любовался ею, чем ел, и ей показалось, что она купается в меду. Она получила все, слишком много всего и сразу… так, что от этого только больно. А самое главное – все это ей не принадлежит и должно быть отнято.
А она – казнена как сообщница преступника.
На другое утро Тамит проснулась в постели одна. Это повергло ее в такое недоумение и страх, что она даже не вставала, пока не вошла ее служанка. Тамит почти полюбила это существо – единственное, что у нее осталось настоящего.
– Где мой муж? – спросила Тамит.
Служанка покачала головой.
– Я не знаю, госпожа, господин ушел рано утром и не сказал куда.
Тамит упала в постель и закрыла лицо руками.
Хепри вернулся вечером – очень довольный. Жена, похудевшая за день от волнения, чуть не набросилась на него с упреками, но он рассмеялся и сказал, что боги были милостивы. Он занял место старшего писца в Доме жизни.
– Меня проверили, - с улыбкой сказал молодой человек. – Сначала посмотрели на мои гладкие руки и золото на моих запястьях и одежде…
Он сухо рассмеялся.
– Потом я показал, как ловко я пишу и считаю, и меня сразу же взяли старшим писцом, госпожа. Если бы я показал свое искусство, придя одетый как бедняк, меня бы взяли только младшим писцом при младшем писце этого места.
Тамит увидела, как зло сверкают глаза бывшего слуги Амона. Как она понимала эту ярость, и как разделяла ее…
Он вдруг придвинулся к ней и прошептал на ухо:
– Я дал начальнику кольцо золота.
Теперь рассмеялись оба.
После этого Хепри стал уходить на целый день. Тамит могла бы быть спокойна, зная, куда он отлучается – если бы она могла быть спокойна.
***
После нескольких дней наблюдений и расспросов верховный жрец твердо уверился в том, который из слуг Амона сбежал со служанкой Тамит.
Хепри, один из лучших жрецов, которого Неб-Амон намеревался в скором времени повысить в должности. Поставить его на место одного
Неб-Амон знал, что Хепри покинул храм несколько месяцев назад, и действительно сожалел о его уходе; он, однако, допускал, что талантливый молодой человек нашел себе хорошее место, может быть, даже место писца. Но теперь великий ясновидец не сомневался, что за его уходом кроется преступление. Он бежал – невиновные не бегут. А если он сбежал с Тамит, значит, стал любовником этой служанки и, вероятно, сделался преступником именно из-за нее…
Но это его не оправдывает.
Великий ясновидец отрядил стражников, чтобы те расспросили живущих близ храма Амона людей, не видели ли они, когда Тамит покинула свой дом и куда направлялась. Может быть, кто-нибудь видел ее саму, ее лодку или колесницу.
Конечно, едва ли это колесница, немногие жрецы и еще меньше женщин умеют ею управлять; Хепри казался хрупким неловким юношей, которому недостает упражнений… Но кто знает…
Люди верховного жреца подробно описывали сбежавшую женщину и ее спутника – женщину как очень красивую, ее друга как стройного молодого человека, выглядевшего младше нее, но вообще непримечательного.
С помощью уговоров, угроз и посулов в конце концов нашли свидетеля. Правда, только острый ум верховного жреца опознал его как свидетеля – пожилой писец Амона рассказал, что видел трех человек, под покровом ночи удалявшихся от дома Тамит, из которых только один был мужчина. Женщина, его спутница, была действительно очень красива – свидетель вспомнил, как она один раз обернулась: лицо у нее было бледное, зато черты тонкие и черные глаза очень большие, а черные волосы густые, как покрывало Нут*. Но мужчина рядом с ней вовсе не казался непримечательным юношей – это был богато одетый молодой господин.
– Господин? – переспросил великий ясновидец, и на его губах появилась улыбка.
Если бы Хепри видел эту улыбку, он заживо зарылся бы в землю.
* Лазурит считался у египтян священным камнем: вообще пользоваться им было привилегией особ царской крови.
* Богиня неба.
========== Глава 27 ==========
Тамит почти не осознавала окружающего богатства. Она понимала, что все, что вокруг, красиво и должно радовать ее; понимала, что ест вкусные и нежные блюда, но удовольствие было так перемешано со страхом, что страх его почти отбивал.
Еще усиливавшийся, когда муж уходил, оставляя ее одну на произвол всех сил, которые захотят причинить ей вред. Тамит знала, что не защищена ничем – защиту имеют только господа, но не зарвавшиеся слуги.
Коптосские слуги казались ей чужими и враждебными, да такими они и были. Ее девушка-служанка, с которой несчастная женщина от тоски пыталась играть и любезничать, слишком явно боялась ее. Тамит была так одинока, что спросила бы служанку, забыв о гордости, привязана ли она к ней… хотя бы немного…