Цветок пустыни
Шрифт:
Она взяла бадью и медленно опустила ее на веревке вниз.
Веревка была завязана узлами через каждый фут, чтобы легче было ее держать и она не выскальзывала из рук и, как и ожидала Вита, оказалась слишком грубой для ее нежных рук.
Она опускала ее все ниже и ниже, думая, что, наверное, никогда не достанет до дна. Наконец натяжение веревки ослабло, и Вита поняла, что бадья коснулась поверхности и зачерпнула воду.
Девушка быстро потянула вверх и… поняла, что упустила момент!
Бадья налилась доверху и оказалась
Все же Вита продолжала тянуть, а Шерифа со все возрастающим нетерпением терлась головой о ее руки и спину.
Веревка так больно ободрала ей руки, что девушка непроизвольно отпустила ее, и та скользнула вниз, насколько позволило железное кольцо, к которому она была привязана, вделанное в каменную ограду, окружающую колодец.
Бадья, видимо, опустилась на самое дно колодца. Вита с отчаянием поняла, что никогда не сможет поднять ее, как бы ни старалась.
И она снова заглянула в глубь колодца. Там было темно, прохладно и невероятно тихо, и девушке неожиданно пришло в голову, что, если она упадет туда, никто не будет об этом знать.
И никто никогда не найдет ее здесь.
С внезапной решимостью, порожденной отчаянием, и удвоенной энергией она вновь ухватилась за веревку и снова попыталась поднять бадью, но та действительно была слишком тяжелой.
– Я не могу… Шерифа! – задыхаясь от отчаяния, крикнула Вита. – Я не могу… даже сдвинуть ее с места!
Ее голос сорвался, и слезы безысходного отчаяния хлынули из глаз и покатились по щекам, оставляя жгучие дорожки.
– Господи, что же нам делать? – Она покачала головой. – Прости меня… Шерифа!
– Мне кажется, вам нужна помощь? – раздался вдруг спокойный голос у нее за спиной.
Вита застыла на мгновение, а затем резко развернулась в ту сторону, откуда раздался этот невесть откуда взявшийся голос.
В тени деревьев, чуть поодаль от колодца, перед ней стоял шейх!
Она смотрела на него несколько секунд, словно не веря своим глазам, а затем, не сознавая, что делает, охваченная безумной радостью просто оттого, что видит в этой бесконечной пустыне живого человека, бросилась к нему навстречу.
Девушка и сама не поняла, как это произошло, но внезапно очутилась в его объятиях, и он прижал ее к себе.
Вита подняла голову, чтобы взглянуть на него, и в то же мгновение его губы встретились с ее губами, а руки еще крепче сжались вокруг ее талии.
Сначала она даже не удивилась. Это было неизбежно, неотвратимо… это была судьба… То, что должно было случиться, – случилось.
А затем, когда его губы завладели ее ртом, взяв в упоительный плен, что-то дикое, необузданное и прекрасное, что она еще никогда в своей жизни не испытывала и даже не подозревала о его существовании, завладело всем ее существом.
Вита даже вообразить себе не могла, что поцелуй может быть таким… таким необыкновенным, сладостным, волнующим. Весь мир вокруг нее, казалось, замер в эту минуту. И в это мгновение она вдруг поняла, что это именно то, чего жаждала ее душа, к чему стремилось ее сердце, чего искала она сама так долго и упорно.
А шейх все сильнее сжимал ее в своих объятиях. И она почувствовала, будто вокруг нее не крошечный оазис с несколькими пальмами, а прохладный тенистый сад – такой прекрасный, что он вряд ли мог находиться где-то на земле, а лишь в волшебном мире грез, созданном для всех влюбленных.
А когда она затрепетала, не в силах сдержать восторга, который дарили его губы, и почувствовала, что перестала быть сама собой, но стала частью его, шейх внезапно поднял голову и слегка отстранился.
Он посмотрел на нее сверху, на ее распахнутые, такие доверчивые и сияющие глаза, на ее полураскрытые губы, зовущие к поцелую, и неохотно, так, словно это стоило ему громадных усилий, выпустил ее из своих объятий и направился к колодцу.
Ни разу не оглянувшись, он взялся за веревку и начал поднимать ведро с водой. У него это получалось так легко, что, глядя на него, Вите даже стало немного стыдно, как это она не могла справиться с таким простым делом. Она, не отрываясь, смотрела на него, на его сильные руки, на широкие мощные плечи, не в силах пошевелиться, не в силах даже дышать.
Он поцеловал ее! Одним прикосновением губ он забрал ее сердце, и это чудо заставило ее трепетать от восторга и какого-то неясного ей пока еще ощущения тревоги.
Между тем шейх поднял бадью и поставил ее на камни, отталкивая Шерифу, которая сразу же потянулась к воде. Он повернулся к девушке.
Медленно, словно каждый шаг давался ей с огромным трудом, она подошла к нему, не отрывая взгляда от его лица, и встала рядом с ним.
Вита стояла, подняв к нему лицу, ошеломленная настолько, что почти не помнила о том, что еще несколько минут назад умирала от жажды, не помнила ни о чем, кроме того, что только что произошло между ними.
– Пей! – сказал он.
Сделав над собой усилие, она оторвала от него взгляд и, склонившись над ведром, полным до краев воды, опустила в него лицо.
Только теперь она почувствовала, что безумно хочет пить, и начала пить с жадностью, еле переводя дыхание. Утолив жажду, Вита окунула лицо в холодную, чистую воду и почувствовала, что не просто смывает с себя пыль и пот, но что-то гораздо более важное происходит с ней сейчас, что-то уходит прочь вместе с усталостью и отчаянием.
Она вытащила мокрое лицо из воды, радостно улыбаясь и жмурясь от удовольствия, и шейх протянул ей белоснежный носовой платок, чтобы она вытерлась, а сам поставил бадью с водой перед Шерифой, которая тут же с жадностью начала пить, с шумом отфыркиваясь.