Цветы любви, цветы надежды
Шрифт:
Джулия взяла из вазы спелый персик, прокусила его бархатистую кожицу и пошла к двери на террасу. Старый дом располагался на людной узкой улице, но отсюда открывалась великолепная панорама, не прерываемая другими зданиями. Сейчас Джулия стояла на вершине холма и оглядывала склон, покрытый соснами, оливами и елями, который тянулся на сотни ярдов вниз, к берегу мерцающего на солнце голубого моря.
Джулия проводила здесь большую часть времени. Она сидела под аркой, увитой синим виноградом, слушала цикад, музыку Ксавьера и восторженные крики Габриэля, доносившиеся из бассейна.
Теперь остались только цикады. Она одна
Прошел всего год... а кажется, целая жизнь.
Тот страшный, чудовищный день начался совершенно обычно. Ничто не предвещало беды. Было жаркое июльское воскресенье...
Утром Джулия улетала в Париж, где должна была выступить в зале «Плейель» с Парижским оркестром — играть Второй концерт Рахманинова, свое любимое произведение. Помнится, в ожидании такси она отнесла вниз свои сумки, радуясь, что задержится в другом городе всего на одну ночь. Завтра вечером вернется домой и будет пить чай вместе с Габриэлем. Ей всегда нелегко давалась разлука с сыном. Зато, утешала она себя, ее «мальчики» пообщаются. Дома Ксавьер не вылезал из-за рояля и сердился на Габриэля, если тот его беспокоил. Малыш уже знал: папе лучше не мешать — капризная творческая натура делала его непредсказуемым.
Как всегда по воскресеньям, Агнес дома не было, и Ксавьеру пришлось взять на себя заботу о Габриэле. Друг-дирижер, который жил на том же побережье, пригласил их обоих на купание и барбекю. Там будут еще дети, так что Габриэлю не придется скучать, к тому же он проведет день вместе с отцом.
— Maman, — Габриэль обнял ее за шею, — я люблю тебя. Возвращайся скорей! Я буду скучать.
— А я по тебе, маленький ангел, — ответила она, жадно вдыхая запах мальчика, чтобы сохранить его в памяти на время разлуки. — Желаю тебе весело провести время на вечеринке! Слушайся папу!
— Мы поедем туда на папиной новой спортивной машине. Она такая быстрая, maman! — Габриэль вырвался из объятий Джулии и принялся носиться по холлу, бибикая и рыча, как двигатель автомобиля.
— A bientot, cherie! [16] — сказал Ксавьер. — Играй хорошо, как всегда! Буду с нетерпением ждать, когда ты вернешься. — Он прижал жену к себе и поцеловал.
— Jet’aime, cherie [17] . Береги Габриэля, — добавила Джулия и стала спускаться по ступенькам крыльца.
16
До скорого свидания, дорогая! (фр.)
17
Я люблю тебя, милый (фр.).
— Как было бы хорошо, если бы он поберег меня! — засмеялся Ксавьер.
Габриэль подошел к отцу, и они, взявшись за руки, помахали Джулии, уезжающей в такси.
В Париже Джулия позвонила Ксавьеру на мобильный из гримерки, перед самым концертом. Включился автоответчик, но это ее не насторожило. «Наверное, они еще не вернулись с барбекю, перезвоню во время антракта», — решила Джулия. Она отключила свой сотовый и пошла за кулисы.
Поднимаясь на сцену и раскланиваясь
Закончив играть, Джулия поняла, что это ее лучшее выступление. Публика, похоже, была с ней согласна. Ей аплодировали стоя. Джулия ушла со сцены, сжимая в руках букет кроваво-красных роз и ликуя от счастья. Как обычно, вокруг собралась толпа. Люди поздравляли молодую пианистку, осыпали ее похвалами и купались в лучах ее редкого таланта.
— Мадам Форрестер! — позвал администратор из-за спин поздравляющих. Его серьезное лицо разительно контрастировало с окружающими ее радостными улыбками. Он протиснулся к ней. — Мадам Форрестер, пожалуйста, пойдемте со мной. — Он провел ее в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
— В чем дело? Что-то не так?
Администратор объяснил, что ей звонили из жандармерии Сен-Тропе. Инспектор, с которым он говорил, просил ее срочно перезвонить. Администратор записал его телефон. Джулия боялась, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
— Он сказал вам, что случилось? — спросила она, пока администратор набирал номер, и дрожащими руками взяла трубку.
— Мадам, я... не знаю подробностей. Я оставлю вас одну, чтобы вы с ним поговорили.
Он вышел из кабинета. Она позвала к телефону инспектора, имя которого было записано на лежащем перед ней листке бумаги. Он подошел тут же. И сообщил о случившемся. Мир рухнул.
Машина вылетает с дороги, не вписавшись в поворот, катится вниз по крутому склону, а потом взрывается. Сухая трава и деревья вокруг тоже пылают огнем.
И где-то там, посреди обугленного черного пространства, лежат останки ее мужа и сына.
Неделю спустя, когда Джулия уже вернулась в Англию, французские полицейские сообщили, что нашли возле того места кости ребенка в возрасте около двух лет. Они лежали на склоне холма, поверх обломков автомобиля. Инспектор предположил, что Габриэль вылетел из машины, когда она, переворачиваясь, покатилась вниз.
Рядом были кости другого, взрослого, человека. Инспектор сказал, что огонь уничтожил все следы ДНК, и официально опознать погибших не представляется возможным.
Джулия почти не помнила, что было после того ужасного звонка в парижский зал «Плейель». В какой-то момент приехала Алисия и увезла ее к себе домой, в Англию.
Прожив два дня в гостевой комнате Алисии, Джулия поняла, что больше не выдержит криков и смеха детей сестры, и перебралась в маленький коттедж в Блэкни: лучше слушать тишину, чем ежеминутно травить себе душу.
Джулия встала и вытерла слезы с глаз, заставив себя вернуться к реальности. Она боялась, что воспоминания вновь утянут ее в омут скорби. Здесь, во Франции, ее ждут конкретные дела, и чем быстрее она с ними покончит, тем быстрее уедет обратно.
Она вернулась на кухню и, следуя совету Кита не забывать про еду, подогрела рагу, села за стол с бокалом вина и через силу поужинала. Потом нехотя пошла в гостиную, села за рояль. Она играла для них — для мужа и любимого сына. Ей хотелось верить, что, где бы сейчас ни были ее дорогие люди, они это слышат.