Цветы на нашем пепле

Буркин Юлий Сергеевич

Собирая хворост неподалеку от лагеря, в бирюзовых зарослях курган-травы, Лабастьер и Ракши вновь обнаружили капкан со жгучей охотничьей смолой. Похоже, он был давным-давно забыт теми, кто его изготовил: поверхность смолы во рве была почти полностью закрыта иссохшими тушками, угодивших в него, но так и не вынутых браконьерами, мелких зверьков, ракочервей, оболочками шар-птиц и птиц-пузырей. Тут покоился даже костяк крупного сухопутного ската, и Лабастьер поклялся себе, что безнаказанным это бессмысленное злодеяние не оставит.

Вернувшись,

король заметил, что Мариэль и Лаан ведут себя как-то чудно. Они то и дело переглядывались и натянуто улыбались. Присмотревшись, он обратил внимание и на то, что глаза самки слегка припухли, так, словно она только что плакала. Однако выглядеть они старались как ни в чем не бывало.

Лаан, например, потрясывая только что покрытым цветными чешуйками крылом, то и дело демонстрировал его друзьям, не переставая восхищаться:

– Как новенькое! Нет, правда же?! Красота! Кто бы мог подумать, что такое возможно!..

Наконец, не выдержав таинственности, король улучил момент, когда их не могли слышать, и обратился к самке:

– Что тут у вас произошло? У меня такое подозрение, Мариэль, что этот молодчик, – указал он на друга, – чем-то вас обидел.

– О нет, поверьте, – с излишней убедительностью возразила та. – Мы просто поговорили с ним о жизни.

– А точнее?

– Простите, Ваше Величество, но это касается только нас двоих.

– Вот как? – поднял брови король. – Занятно. – Но настаивать на дальнейшей откровенности он посчитал себя не в праве.

Предыдущая, украшенная фейерверком Пиррона, ночь была слегка сыроватой, потому на ночлег решили растянуть шелковый шатер. Укладываясь, Мариэль призналась:

– Со мной творится что-то странное. Весь вечер меня не покидает чувство, что за нами кто-то наблюдает.

Но у остальных путников никаких подозрительных ощущений, а тем более наблюдений, не было, и слова самки пропустили мимо ушей. Первым на дежурство заступил Лаан, остальные уснули сразу, стоило им только улечься.

…Лабастьера разбудил встревоженный голос присевшего перед ним на корточки Ракши.

– Ваше Величество! Проснитесь!

– Чего тебе? – Лабастьер сел, с трудом разлепляя веки. – Уже смена?

– Нет. Но, кажется, стряслась беда. Пропала Мариэль.

– Как так, пропала?! – воскликнул Лаан, который, оказывается, проснулся тоже. – А ты куда смотрел?!!

Именно Ракши был сейчас дежурным часовым, поэтому вопрос Лаана был в полной мере обоснован.

– Она… – замялся Ракши. – Обильные угощения Пиррона не прошли даром… Она просто отошла, чтобы справить свои естественные надобности.

– Давно? – уточнил Лабастьер.

– Нет, не очень. Но она ведь должна быть где-то совсем рядом. А когда я начал беспокоиться и позвал ее, она не откликнулась.

О, беременный таракан! – вскричал Лаан и тут

же поправился: – Это я не о вас, Ракши, а о ситуации. Но и вы, кстати, хороши! Почему, скажите на милость, вы не пошли ее сопровождать?!

– Это неприлично… К тому же, я не мог бросить пост. А главное – она зашла в кусты, что в двух шагах от палатки, даже не покидая периметр. Вот и все. А ведь она всегда прекрасно ориентировалась в ночном лесу. Дома она прилетала ко мне на свидания в лес чуть ли не каждую ночь.

– О-о, – застонал Лаан. – Но это был другой, знакомый лес! Так почему же вы…

– Хватит пререкаться, – перебил его Лабастьер. – У нас нет на это времени. Надо искать девушку, а не виноватых.

Согласно кивнув, Лаан первым сделал шаг из шатра и обнажил шпагу. Ночь была светлой: Дент и Дипт сияли так ярко, что ночное зрение было просто ни к чему, а как раз возле костров тьма была густой и непроглядной.

– Мариэль! – крикнул Лаан.

Никто не отозвался. Но тишина почему-то казалась искусственной… Словно там, в чаще, НЕЧТО готовилось к прыжку. Лабастьер и Ракши тоже выбрались из палатки.

– Давайте-ка для начала крикнем вместе, – предложил король.

Они набрали в легкие побольше воздуха и гаркнули хором:

– Ма-ри-эль!!!

И в тот же миг лес внезапно наполнился буквально гулом враждебных звуков – какими-то выкриками, свистом, треском ломающихся веток и шелестом крыльев… Десятка два доселе невидимых бабочек сорвались с крон травянистых деревьев, где, оказывается, они таились, и тенями промчались над головами путников – справа налево. А еще через мгновение сверху упала тонкая флуоновая сеть.

– Руби! – закричал король и попытался достать кинжал… Но не тут-то было. Сеть была смазана каким-то клейким веществом, которое, соприкосаясь с поверхностью крыльев, мгновенно затвердевало. Таким образом Лабастьер, Лаан и Ракши оказались как бы спеленутыми единым коконом и любое их движение только усиливало хватку.

Но они не сразу сообразили это и сперва пытались освободиться. Лабастьер что было сил дернулся еще раз, но результатом этого стало лишь то, что все трое со сдавленными стонами рухнули на землю. Клей, к тому же, прилипал не только к крыльям, но и к волосам. Это делало невозможным повернуть голову, а любое движение, натягивающее сеть, отдавалось болью в корнях волос.

– Ну вот и славно, – услышал король над собой низкий, хрипловатый, но явно принадлежащий самке, голос. Он лежал сейчас лицом вниз и увидеть говорящую не имел возможности. – Тащим их в город.

– Город? – простонал Лаан. – Вы слышали, мой король? Она сказала именно это преступное слово…

Все тот же голос отозвался надтреснутым саркастическим смешком:

– Говорите, «преступное»? Как вам угодно. Однако судить будем вас мы, а не наоборот. Ну, давайте, – вновь обратилась говорящая к своим сообщникам, – берем и понесли.