Цветы подо льдом
Шрифт:
Рука исчезла.
Он отметил это без особого удивления и ощущения потери. Он знал – ему запрещено трогать ее. Он знал, что заслужил наказание.
Но она всегда была здесь. Всегда.
Она пела песни Валгаллы.
«О Боже! – сказал голос брата. – Что это за песни?»
«Я не знаю, Джек», – отвечал ему Доминик и говорил про себя: «Не Валгаллы!» – и многозначительно улыбался, понимая, что это просто бравада. Потом опять спрашивал себя: «А что, у меня нет руки?» – и снова объяснял брату: «Она поет по-гэльски.
«Глупый мальчик, – ответил ему Джек. – И всегда будешь таким. Всегда, Доминик Уиндхэм».
«Но я люблю ее», – хотел сказать Доминик, но губы лишь беззвучно шевельнулись. Он вглядывался в лицо брата и снова пытался их произнести, но Джек растворился в тумане.
И не осталось ничего, кроме пульсирующей боли.
– Сначала снимите кольцо, – сказал голос. – Всегда снимайте любые кольца.
Джек прохаживался по узкой светящейся дорожке, перекинувшейся в виде арки через ночное небо. Звезды внезапно вспыхнули в темноте, словно распустившиеся белые цветы или выпавший снег. И в полоску света попал заблудившийся ребенок с золотистым венцом волос, как солнечный нимб, как взлет лепестков чистотела. Маленький мальчик стоял на тропинке и плакал.
«Не плачь! – закричал Доминик. – Я иду к тебе! Сейчас у тебя будут игрушки, луна и звезды. И ты станешь играть вместе с другими детьми».
– Граф бредит, – сказал кто-то. – Нужно повторить кровопускание.
Французский берег исчез из виду. Прошло шесть часов, и показались приветливые белые скалы Дувра. Переправа завершилась. На берегу стояли экипажи для лорда и леди Ривол. Небольшая группа слуг ожидала своих хозяев.
Найджел под руку с Франс подошел к встречающим.
– Какие новости?
Маркиз с женой внимательно выслушали все по порядку: квалифицированную сводку последних политических событий, доклад о положении дел в поместье и затем все прочее.
– Да, милорд, еще, – добавил секретарь, – скоропостижно скончался Джек Уиндхэм. Апоплексический удар. Теперь майор Доминик Уиндхэм – лорд Уиндраш. Но последние три недели он тяжело болен. Осложнение после ранения руки. Говорят, он игнорировал предписания, и рана воспалилась. Доктора даже опасались за его жизнь. Боюсь, что другие детали неизвестны.
Пальцы Франс крепче обхватили рукав мужа, ее глаза тревожно смотрели на слугу.
– А сейчас новый граф вне опасности?
– Видимо, да. Я полагаю, миледи, к тому времени, когда вы доедете до Лондона, он встанет с постели.
Приглашение выскользнуло из рук и упало на пол. Доминик поморщился. Как изменчива фортуна! Все-таки титулы способны творить чудеса. Он вдруг стал принимаем в обществе, несмотря на то что рука его все еще плохо действует.
Секретарь наклонился и поднял бумагу.
– Вы
Доминик сдержанно улыбнулся. Вместе с титулом, деньгами, домами и землей он унаследовал и преданного слугу, появившегося в доме Джека, когда Доминик был еще ребенком.
– Спасибо, Джеймс. Читайте, а мне нужно упражняться. Врачи говорят, что я должен чаще пользоваться пальцами.
Джеймс быстро развернул лист, необыкновенно белый в пламени свечи.
– Леди Маллей устраивает ужин для избранных. Девятнадцать лет ее дочери, и она впервые выводит ее в свет. Что я должен ответить?
Доминик пытался негнущимися пальцами массировать шрам на ладони. Надо же, еще не всех растерял! Только Кэтриону.
– Джеймс, вам не кажется, что это смешно? Ухаживать за дочерью, после того как я спал с матерью и сделал рогоносцем папашу! – Доминик засмеялся. – К дьяволу званый ужин!
Боль возобновилась, но без озноба. Значит, он выздоравливает. Однако дергало сильно. Рубцующиеся мышцы ответили на разминку болью. Слава Богу, что рана затянулась и дело не кончилось ампутацией.
Слуга продолжал невозмутимо смотреть на него.
– Я пошлю ответ его светлости с выражением сожаления. Читать следующее?
Дались же Джеймсу эти письма! Почему он так заботится о всякой ерунде? Сначала соболезнования, теперь приглашения! Но на сегодня хватит. Достаточно правительственных бумаг и неотложных финансовых вопросов, на которые потрачено бесконечное число часов. Он начал рабочий день еще в постели, а потом полдня сидел со своим поверенным. И что такого экстренного в светских обязательствах?
– Откажите всем! Чертовски длинный день! Я иду в библиотеку! И ради Бога, не пускайте ко мне визитеров! – Он вышел из комнаты и остановился.
Высокий мужчина, только что вошедший в холл, протягивал шляпу и трость лакею. Доминик увидел в зеркале его темные волосы. Гость повернулся и поднял бровь.
– Приказ распространяется и на меня тоже?
– Ни в коем случае! Только если ты откажешься выпить со мной, черт подери! – Доминик подошел к Найджелу и протянул руку. – Когда ты вернулся из Парижа?
– Сегодня утром, – сказал маркиз де Ривол. – Можно пожать?
– Можно, если не слишком сильно. Проходи в библиотеку. Я тебе все расскажу.
– Как ты? – Черные брови маркиза, как два крыла, сомкнулись посередине лба. – Тебе не тяжело принимать гостей?
– О Боже! Нет, конечно! Правда, тонус мой так же высок, как у отжатого белья. Но сегодня утром я наконец поднялся с постели, а то лежал как на больничной койке.
Найджел вместе с ним прошел в библиотеку.
– Я кое-что слышал от Стэнстеда. Мы только что виделись. Он сказал, что ты бредил и тебе что-то мерещилось.
Доминик налил две порции солодового виски из Глен-Рейлэка.