Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)
Шрифт:
Солнце на западе скрылось –
всходит луна на востоке…
Словно бы ветром несомы,
мчатся шальные лета.
Только что радовал взоры
юноша розовощекий,
Жизнь промелькнула бесследно,
и отцвела красота.
Стоит ли тратить впустую
годы, что так преходящи,
Денег шальных домогаться,
славы летучей искать!..
А не мудрее ли было б
милую видеть почаще
Или в веселом квартале
дивных красоток ласкать?
Да, быстро летело время. Вот и настал пятнадцатый день первой луны. Накануне Симэнь Цин отправил к Ли Пинъэр слугу Дайаня, который вручил ей четыре блюда яств, два – хлебцов долголетия, блюдо лапши[1], жбан вина и платье из плотного, отделанного золотом, шелка. На визитной карточке значилось имя У Юэнян: «С поклоном и благими пожеланиями от Симэнь,
– Я уж и так беспокоила госпожу Старшую и вот из-за дня рождения опять доставляю хлопоты.
– Господа просили передать вам, сударыня, эти скромные знаки внимания, – сказал Дайань.
Пинъэр наказала Инчунь накрыть в гостиной маленький стол и угостить Дайаня чаем и сладостями. Перед уходом она дала ему два цяня серебра и лиловый с отливом шелковый платок.
– Передай хозяйке, – сказала она, – я пошлю тетушку Фэн с приглашениями осчастливить меня завтра своим присутствием.
Дайань склонился в земном полоне и ушел. Носильщиков, доставивших корзины с подарками, Пинъэр наградила сотней медяков. Через некоторое время она вручила тетушке Фэн шкатулку и велела отнести ее женам Симэня. В шкатулке лежали приглашения на пятнадцатое число для У Юэнян, Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь и Сунь Сюээ. Пинъэр приложила записочку Симэнь Цину с просьбой прийти к ней вечером на свидание, которую приказала передать тайком.
На другой день жены Симэня, кроме Сюээ, которую Юэнян заставила домовничать, разоделись в яркие парчовые наряды и, сопровождаемые Лайсином, Лайанем, Дайанем и Хуатуном, двинулись в паланкинах на Львиную любоваться фонарным карнавалом и поздравить с рождением Ли Пинъэр.
Недавно купленный дом Пинъэр состоял из обширного здания по фасаду и трех построек вглубь. Близ улицы возвышался терем. У больших ворот по обеим сторонам располагались просторные флигели с гостевыми, а немного поодаль, за ними, просторная трехкомнатная спальня и кухня.
Еще дальше вглубь раскинулся пустырь, простиравшийся вплоть до сада императорского родственника Цяо.
Зная, что гостьи будут любоваться фонарями, Пинъэр расставила столы и ширмы во флигеле и украсила его множеством цветных фонариков.
После взаимных приветствий в приемной хозяйка пригласила женщин в большую гостиную, расположенную сзади, где угостила чаем, но об этом рассказывать подробно нет надобности.
К обеду в гостиной накрыли четыре столика. Пирующих услаждали пением и игрою на музыкальных инструментах две приглашенные певицы – Дун Цзяоэр и Хань Цзиньчуань. После пятого тоста и третьей смены блюд Пинъэр пригласила всех подняться в терем и полюбоваться фонарным карнавалом. Там тоже был накрыт стол. Из-под стрехи спускался занавес из пятнистого бамбука, кругом висели разноцветные фонарики.
На Юэнян были соболья накидка, ярко-красная, отделанная цветами кофта и изумрудная атласная юбка, остальные были в белых шелковых кофтах и голубых атласных юбках. Они нарядились в расшитые золотом безрукавки разного цвета: Цзяоэр – в коричневую, Юйлоу – зеленую, а Цзиньлянь – красную. Их прически украшали жемчуга, цветы из перьев зимородка, шпильки-фениксы и множество разноцветных подвесок-фонариков. Облокотившись на подоконник, они устремили взоры вниз.
Народу собралось видимо-невидимо, и царило необыкновенное оживление. Прямо на улице стояли десятки увешанных горящими фонарями арок. У каждого дома шла бойкая торговля. Алые кофты смешались с зелеными халатами – яркими нарядами блистали гуляющие мужчины и женщины. Раздавался грохот повозок и экипажей. Горой до самого неба высилась украшенная фонарями и потешными огнями громадная пирамида. Красиво было на празднике фонарей!
Только поглядите:
Двое драконов, камень обвивая, ведут игру в воде. Журавль одинокий, зарею освещенный, парит высоко в облаках. Вот фонарь – золотая лилия, а это – яшмовый терем – как россыпь жемчуга сверкает. Фонари кувшинка и лотос – целая группа расшитой парчи. Фонарь-гортензия блистает белизной, фонарь-снежинка искрится и парит. Фонарь-сюцай[2] кланяться не перестает – помнит заповедь Конфуция и Мэн-цзы[3]. Фонарь-жена – покорности и кротости пример – как Мэн Цзян[4] верна и непорочна. Фонарь-монах буддийский изображает Юэмина, прильнувшего к Люцуй[5]. Фонарь-загробный судья – сидит Чжун Куй[6] рядом с сестрицей. Злых духов заклиная, машет опахалом перовым фонарь-шаманка. Фонарь Лю Хай[7] –
Юэнян поглядела немного на праздничную сутолоку и вместе с Цзяоэр села за стол. Но Цзиньлянь, Юйлоу и певички, облокотившись на подоконник, продолжали смотреть вниз. Цзиньлянь засучила белые шелковые рукава, из-под которых показывались ее тонкие, как перо молодого лука, пальчики с шестью золотыми, в виде семечек, перстнями, и наполовину высунулась на улицу, выставляя напоказ свою раззолоченную безрукавку. Она грызла тыквенные семечки и плевалась шелухой прямо на прохожих, не переставая хихикать и подсмеиваться вместе с Юйлоу.
– Поди-ка погляди, сестрица, – обращалась она к Юэнян, тыкая пальцем, – вон у того дома под стрехой как красиво колышутся два фонаря-астры! – Немного погодя Цзиньлянь позвала Цзяоэр: – Глянь-ка напротив! Видишь, у ворот подставка, а на ней как интересно развешаны фонари: впереди большая рыба, а за ней рыбешки, черепашки и крабы. – Еще через некоторое время она кликнула Юйлоу: – Смотри-смотри! Фонарь-старуха и фонарь-старик.
Тут налетел ветер и порвал снизу фонарь-старуху. Цзиньлянь, не удержавшись, так громко рассмеялась, что привлекла внимание прохожих.
Они подняли головы, сгрудились – не пройдешь, не пробьешься – настоящая давка. В шумной толпе нашлись гуляки-лоботрясы, которые, указывая на Цзиньлянь, начали гадать.
– Наверняка, из богатого дома, – заметил один.
– Должно быть, наложница какого-нибудь родовитого вельможи на карнавал пожаловала, – поддакнул другой. – Вырядилась как придворная дама.
– Да это публичная девка, не видите, что ли? Петь пригласили.
– Не угадали вы! А я знаю, кто она, – заявил протиснувшийся вперед. – Говорите, певица? Тогда кто же остальные? Сейчас все объясню. Те двое не из простых – жены Владыки ада, наложницы Полководца пяти путей – того самого, кто лавку лекарственных трав против управы держит, чиновников ссужает, – его милости Симэня жены. Так что не очень расходитесь! Наверно со старшей женой пришли на фонари любоваться. Ту, в зеленой безрукавке, не знаю, а в красной, с цветами в волосах, ну точь-в-точь жена торговца лепешками У Старшего. Когда тот застал ее с Симэнем в чайной у старухи Ван, Симэнь убил его пинком в живот, а ее себе в жены взял. Вернулся потом из столицы деверь ее У Сун, на него в суд подал, да по ошибке Доносчика Ли порешил. Тут-то его Симэнь и упек на каторгу. Года два не видать было, а нынче вон как похорошела!