Цветы всегда молчат
Шрифт:
И Латоя поглядела на нее с завистью: себе она такую роскошь позволить не могла. И поэтому, щадя свою тонкую душевную организацию, поспешила покинуть этот оплот высокой моды и роскошных нарядов. Она решила запереться в комнате и сетовать на судьбу.
Вот уже несколько мгновений Колдер смотрел на жену, боясь дышать, не то что шевелиться. Тоненькая, в неровном свете свечей, в струящемся платье, с цветами в волосах, Мифэнви казалась нереальной.
Она же, сильно смущенная его восторгом, лишь
Легко ступая, чтобы ненароком не спугнуть эту залетевшую на огонек фею, он приблизился к ней и взял за руку.
Ее невесомая ладонь была прохладной. Пальчики слегка вздрагивали.
– Моя принцесса, – он картинно раскланялся и почти официально поцеловал ей руку, – позвольте своему рыцарю засвидетельствовать крайнее восхищение вашей неземной красотой!
Она улыбнулась нежнее, переплела их пальцы, погладила по щеке.
– Мой рыцарь – льстец и склонен преувеличивать, – тихо проговорила она, подняв голову и заглядывая ему в глаза.
– Вовсе нет, – он осторожно, обеими руками, перехватил ее ручку и прижался щекой к ладошке, – скорее даже наоборот.
Колдер нежно привлек ее к себе, и она спряталась у него на груди, чувствуя себя полностью защищенной.
– Ты обещал танец и сюрприз, – ласково напомнила она.
– Да, моя принцесса, все будет, – таинственно ответил он. – Но сначала не соблаговолите ли вы выпить со мной вина, – и, наклонившись, шепнул: – У меня коварный план на ваш счет, и я намерен вскружить вам голову.
– Ах вы негодник! – ласково попеняла она, и они подошли к столу, где Колдер разлил по бокалам искрящееся красное вино.
Они пригубили немного, а после, взяв за руку, он подвел ее к пузатой тумбочке, на которой покоился под покровом серебристой ткани некий предмет. Колдер сдернул ткань, и Мифэнви стала рассматривать странное устройство в виде плоской коробочки с раструбом наверху.
– Какое удивительное изобретение! – выдохнула она, с уважением и даже благоговением взглянув на мужа.
– Это фонограф. Мне как-то по случаю попали в руки чертежи. Но я все никак не мог собрать. А теперь вот получилось. И тогда я понял, чего мне недоставало, – вот такого мирного счастья, какое ты даришь мне, моя принцесса.
Ее сердечко стучало быстро-быстро от переполняющих чувств, а в глазах поблескивали слезы.
– Он способен воспроизводить музыку, – Колдер покрутил какой-то рычажок, и в комнату ворвались «Демоны» Штрауса. – Станцуем?
– Интересный выбор, – поделилась впечатлением она, но вложила свою ладонь в его.
Он обнял ее и уверенно повел в танце. Они кружились, и мир исчезал вокруг, и свечи в канделябрах выглядели звездами.
Как вдруг музыка резко оборвалась. Они даже запнулись и едва не упали. И только теперь заметили их.
Женщины в унылых серых плащах выстроились вдоль стен в две шеренги. Их лица скрывали белые маски. Они пели:
…Он12
Псалом 32 «Радуйтесь, праведные, о Господе».
Песнь их звучала скорбно и возвышенно. И все, что лежало за звуками этого песнопения, выглядело греховным.
Колдер, похолодев, привлек к себе Мифэнви.
– Что происходит? – пролепетала она.
– Ничего, – коротко ответил он, еще плотнее, еще надежнее закрывая ее руками.
Она слышала, как тяжко ухает его сердце.
– Отойди от нее, мерзкая тварь! – Лед, которым полнился этот голос, заставил покрыться мурашками.
Мифэнви попыталась оглянуться, но Колдер ей этого не позволил. Наоборот, прижал к себе еще плотнее так, что она почти начала задыхаться.
– Ты что не слышишь меня, ублюдок?! – женщина за спиной Мифэнви продолжала возмущаться. – Ну так знай, или ты сейчас же отойдешь от нее, или я ударю, и вам обоим мало не покажется!
Колдер судорожно вздохнул и отпустил ее. Вид у него был совершенно разбитый, руки безвольно повисли, глаза он потупил. Но прежде чем выяснять, что он делает, Мифэнви оглянулась и посмотрела на обладательницу ледяного голоса.
Та была высока, величественна, закутана в пурпурную мантию. На лице ее красовалась золотая маска.
Мифэнви с детства не любила пафосно-театральных жестов. Поэтому окинула незваную гостью недовольным взглядом.
– Подойди! – властно сказала та.
– Нет, – решительно ответила Мифэнви. – Вы пришли без приглашения в мой дом, оскорбляете моего мужа. Да кто вы… – она не договорила: незримые руки вцепились ей в горло и стали сжимать. Задыхаясь и суча ногами, Мифэнви, увлекаемая скрытой силой, двинулась к женщине в красной мантии.
Хватка внезапно ослабла, и Мифэнви рухнула вниз, больно ударившись коленями о мраморный пол замка.
– Я – Мать-Хранительница, жрица самой богини Живой Воды! И ты, Незабудка, предавшая свою суть, подчинишься мне! – женщина в красном воздела руки, и голос ее перешел на причитания: – О дочери мои! Те, кто именует себя Сестры Скорби, стенайте, ибо лучший из эдемских цветов пал!
Женщины в серых плащах и впрямь завыли, запричитали, как на похоронах. Двое из них, рослые и плечистые, подошли к Мифэнви с двух сторон и, взяв ее за руки, развели их в стороны так, что та оказалась будто распятой.