Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
– Мы успели туда до окончания службы. Сослались на службу безопасности. В наши дни ее можно винить в чем угодно. Ничего при этом не опасаясь.
Собственно говоря, эти похороны явятся даром, ниспосланным богом. В буквальном смысле слова! Намного лучше, чем встреча в верхах, потому что никто ничего не знает заранее. В частности, общественность не ожидает, что их лидеры вернутся с похорон, размахивая соглашением о запрещении ядерных испытаний или о снижении квот на сельхозпродукцию. Поэтому там мы можем вести серьезные переговоры, в то время как «встречи в верхах» – это всего лишь красочные публичные представления, в ходе которых
Энни спросила, придет ли на эти похороны хоть кто-нибудь только для того, чтобы отдать дань уважения другу. Я только рассмеялся. Если бы туда пришли только его друзья, то полупустой оказалась бы даже церковная ризница. Не говоря уж о Вестминстерском аббатстве. Нет-нет, своей смертью мой прославленный предшественник, безусловно, принес миру больше блага, чем за всю свою жизнь.
Она поинтересовалась, известно ли, как будет проводиться служба. Моя старая добрая Энни – она искренне верующая, ходит в церковь и ей не все равно… Пришлось ее несколько разочаровать, сказав, что там будет много музыки и что больше мне ничего не известно.
– Очень мило, – осуждающе произнесла она.
– Да, когда играет орган, мы можем спокойно обсуждать важные вопросы. Хотя, к сожалению, нам часто приходится прерываться на декламацию кусков из священного писания и молитвы.
Начиная понимать, что я имею в виду, Энни улыбнулась.
– А во время проповеди?
– Проповедь дает прекрасную возможность компенсировать свой недосып из-за разницы часовых поясов после перелета.
Честно говоря, эти похороны пришлись как нельзя кстати. Ведь помимо быстрого и безболезненного решения относительно небольшой проблемы с этими чертовыми мемуарами они помогут мне заметно повысить свой рейтинг – еще бы, красоваться во всех серьезных СМИ в окружении лидеров мировых держав, – и приблизить к разрешению ряд технических, но не менее важных разногласий между НАТО и Варшавским пактом. Не говоря уж о прекрасной возможности завести новых друзей в Третьем мире.
Но тут Энни задала совершенно неожиданный вопрос:
– Джим, объясни мне, пожалуйста: если мы – это «первый» мир, а бедные страны – «третий», то кто же тогда «второй»?
– Хороший вопрос, – одобрительно кивнув, заметил я. – Вообще-то мне еще никогда не приходилось слышать, как кто-нибудь признавал, что принадлежит ко «второму» миру. Мы думаем, что это советский блок, они думают, что это мы, но поскольку никто этот вопрос не поднимает, то нет и никакой проблемы. Дипломатия, Энни, дипломатия!
Кроме того, с Ближнего Востока снова поступают тревожные, если не сказать зловещие сигналы. Не сомневаюсь, если бы мне удалось найти время, то я наверняка бы сумел примирить воюющие стороны, убедил бы их жить в мире и согласии. Хотя, если нам не удастся решить наиболее острые проблемы в ближайшие три дня, то остается только надеяться на смерть какого-нибудь важного деятеля в ближайшие три месяца.
Наконец-то поступили предложения насчет того, как разрешать кризис с этим чертовым щенком. Из МВД и МИДа. Одно глупее другого.
(Первый пришел от сэра Ричарда Уортона, постоянного заместителя министра внутренних дел. Приводим ее ниже. – Ред.)
«6 сентября
Дорогой Бернард!
Мы можем рекомендовать два возможных подхода к решению данной проблемы:
1. Провести через парламент специальный законодательный акт, уполномочивающий данного конкретного щенка оставаться на территории Объединенного королевства. Указанный законодательный акт может уполномочить кого угодно на все что угодно.
2. Можно переоборудовать весь Букингемский дворец в карантинную зону для данного щенка, тем самым соблюдая полное соответствие если не духу, то хоть букве закона.
Будем ждать ваших сообщений о реакции премьер-министра.
Р. У.».
Оба пункта предложений МВД иначе чем полным идиотизмом не назовешь. Специальный законодательный акт действительно может уполномочить кого угодно на все что угодно… вплоть до того, что уполномочить меня на проигрыш следующих выборов.
Идея с карантинной зоной в Букингемском дворце оставляет без ответа один весьма важный вопрос – как быть с остальными собаками королевы?
А вот наши доблестные дипломаты перещеголяли даже МВД. Практически сразу же мне принесли записку из МИДа.
«6 сентября
Дорогой Питер!
Можем предложить лишь один технический способ обойти эту проблему: условно сделать Букингемский дворец продолжением французского посольства. Тогда щенок будет по-прежнему оставаться на иностранной территории.
С нетерпением ждем реакции
Ричард».
Он получил мою реакцию! Я заявил им всем, что они, как всегда, блестяще продемонстрировали свою слабость, нерешительность и тупость перед лицом серьезнейшей опасности. И напомнил, что в данный момент я веду труднейшую борьбу за юрисдикцию над ламаншским туннелем. Так каким же образом, по их мнению, я должен продемонстрировать независимость Букингемского дворца?
Наша государственная служба обычно на редкость сообразительна и высокомерна. Особенно министерство иностранных дел! Жизнь становится очень простой, когда имеешь такое множество прецедентов, которым можно, не задумываясь, следовать. Но поставь мидовцев перед лицом нового кризиса, на который они, как в компьютере, не были запрограммированы, – и их мозги перестают работать в результате короткого замыкания.
(Высшим чинам МИДа, конечно же, было очень горько выслушивать обидные слова об их слабости, нерешительности и тупости. Еще обиднее был тот факт, что говорились они, по их мнению, таким же слабым, нерешительным и тупым Хэкером. Самым же обидным для них было то, что Хэкер был прав. – Ред.)
А тем временем Номер 10 весь день находился в состоянии лихорадочного напряжения. Все телефоны в моей приемной буквально раскалились.
Мой главный личный секретарь, надо признать, проявил себя с самой лучшей стороны – не забыл позвонить во дворец и убедиться, что о предложении сделать этот подарок Ее Величество не извещали (во всяком случае, официально), поэтому ее нельзя будет обвинить в том, что она отказалось его принять.
Но даже Бернард был в полном замешательстве относительно того, что же делать с этим чертовым щенком.