Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
Я прямо сказал ему, что Хэкеру миссис Уэйнрайт явно понравилась, но этот аргумент, похоже, его не убедил. „Самсону тоже нравилась Далила“, коротко заметил он. К счастью, в кабинете кроме нас никого не было, так как Хамфри предусмотрительно зашел ко мне в самом конце рабочего дня, поэтому я мог не стесняться в определениях. Прежде всего сказал ему, что, на мой взгляд, Дороти не представляет серьезной опасности хотя бы потому, что не очень много знает. Мы всегда старались держать ее как можно дальше от наиболее важных и деликатных документов.
Секретаря Кабинета моя точка зрения явно не устроила. Он тут же напомнил мне, правда, вполне корректно, что главная обязанность
Лично мне казалось, что если Хэкеру удастся править Британией, принимая популярные решения, он практически наверняка будет переизбран. В этом-то, собственно, и состояла суть наших разногласий с секретарем Кабинета. Он до конца своих дней упорно настаивал на том, что популярные решения и правильные решения не только не одно и тоже, а наоборот – вряд ли вообще хоть в чем-нибудь совпадают. По его глубочайшему убеждению, если бы Хэкер принимал нужные или „правильные“ решения, он бы с треском провалился на выборах. Поэтому каждый раз, когда мы будем подводить ПМ к правильному решению, Дороти неизбежно будет предупреждать его о потенциальной потере голосов. Тем самым практически сводя нашу работу на нет.
Короче говоря, основной тезис сэра Хамфри Эплби заключался в следующем: политике не место в работе правительства, в силу чего Дороти Уэйнрайт самое место не рядом с кабинетом ПМ, а на „чердаке“!
Он не успел закончить свою последнюю фразу, как двойные двери позади него вдруг открылись, и из кабинета ПМ вышла… Дороти Уэйнрайт. Собственной персоной. Вот уж поистине: „Вспомни о черте, и он тут же появится“. Впрочем, сэр Хамфри справился с этой весьма неожиданной ситуацией. Со свойственным ему апломбом.
– О, это вы! Добрый вечер, госпожа главный политический советник, – произнес он, оборачиваясь к ней. – Какая приятная встреча…
На нее это не произвело ровно никакого впечатления.
– Привет, Хамфри. Ждете, когда вас пригласят к ПМ?
– Увы, жду, само собой разумеется.
– А почему не в приемной?
Ответить ему было нечего. Мне этот маленький диалог показался весьма забавным, но я, как всегда, должен был скрыть свое удовольствие.
Чтобы достойно выйти из неудобного положения, секретарь Кабинета повернулся ко мне и проинформировал, что не далее как вчера в Номере 10 был обнаружен „чужак“. Причем этим „чужаком“ оказался член избиркома округа Хэкера, которому удалось проникнуть сюда без положенного спецпропуска.
На мой взгляд, Хамфри просто валял дурака. Все охранники прекрасно знали этого человека в лицо. Никакой опасности он не представлял. Тем не менее, секретарь Кабинета напомнил мне – скорее, в несколько унизительной манере отчитал как школьника, – что в мои прямые обязанности входит обеспечение того, чтобы любой визитер, подходящий к воротам Номера 10, имел либо спецпропуск, либо соответствующее официальное приглашение.
Какое-то время миссис Уэйнрайт молча слушала наши препирания, но затем, когда я собирался высказать свои соображения, она меня перебила:
– Бернард, извините, что вмешиваюсь в вашу высокоинтеллектуальную беседу, но господин премьер-министр настоятельно попросил меня сделать все необходимые приготовления для возврата в мой старый кабинет.
И что теперь делать? Хамфри
Я, конечно, попытался уклониться от прямого ответа, сказав ей, что сна-чата должен заняться требованием секретаря Кабинета навести порядок со спецпропусками, но она просто отмахнулась. Сказала, что требование Хамфри может подождать. Он тут же возразил, что не может, поскольку речь идет о вопросах безопасности.
– Нет, может! – категорически заявила она.
Сэр Хамфри молча повернулся к ней спиной и вошел в кабинет премьер-министра…
Должен заметить, что за все годы моего пребывания в Уайтхолле мне никогда не приходилось видеть столь откровенной грубости в отношениях между сэром Хамфри и миссис Уэйнрайт. Интересно, это следствие ее прямолинейности? Хамфри, конечно же, ее недолюбливал, но если вначале у него не было для этого особых оснований, то в конечном итоге они у него, безусловно, появились».
Сегодня после очередной встречи с Дороти я начитывал на диктофон обычные деловые письма. Миссис Уэйнрайт была очень раздражена тем, что ее до сих пор не вернули в ее старый офис. Хотя, с чего бы? Ведь мое распоряжение было отдано только вчера! В Уайтхолле так быстро важные дела не делаются. Но по ее твердому убеждению госслужба намеренно чинит ей преграды…
Не успела она уйти, как до меня донеслись громкие голоса из приемной. И тут же в моем кабинете появился сэр Хамфри.
– Господин премьер-министр, до меня дошли слухи, что у вас появились сомнения относительно наших планов реорганизации, это так? – пристально глядя мне в глаза, спросил он.
– Нет, – твердо ответил я. – Просто я решил вернуть Дороти в ее прежний офис.
– Боюсь, это, увы, невозможно.
– С чего бы это? – поинтересовался я и демонстративно включил свой диктофон, показывая тем самым, что не намерен заниматься глупостями, что у меня нет времени и что я твердо решил продолжить начитку своих деловых материалов.
– Господин премьер-министр, ведь речь идет о реорганизации, ключевым моментом которой является удаление этой дамы от стратегического пункта информации.
Причем здесь стратегический пункт? Это же всего лишь приемная!
– Нет, не только. – Он подошел к моему письменному столу. – Прежде всего, это жизненно важное место.
– Ждать можно и в нашем холле, – сказал я, не осознавая, что мой магнитофон уже включен. – Или, например, в зале для приемов.
– Кто-то, возможно, и может, – сухо ответил Хамфри. – Но некоторым необходимо ждать в таком месте, где другие не могут видеть тех некоторых, которые ждут там. Те, которые приходят раньше других, должны ждать там, где они не могут видеть тех, которые пришли позже них, но были приглашены к ПМ раньше них. Кроме того, те, которые пришли снаружи, должны находиться там, где они не могут видеть тех, кто пришел изнутри, чтобы сообщить вам, с какой именно целью эти снаружи пришли на прием. А те, которые пришли в то время, когда вы заняты с другими, и которым не следует знать, что вы с этими другими заняты в настоящее время, должны находиться в определенном месте до тех пор, пока не уйдут те, о визите которых им не следует знать…