Да воздастся каждому по делам его. Часть 2. Алька
Шрифт:
Алька пугливо пряталась, а Ангелина, тяжелая и неповоротливая от своего нового пальто, которое было тяжелее, чем она сама послушно лезла, как медвежонок в нарядные санки…
***
– Дура! Смотри, как ребенка везешь, вот дура.
Алька, выпав из перевернувшихся санок, валялась в сугробе и щекотные снежинки, падали на щеки. От снежинок было смешно, а по спине, колючими коготками пробегал холодок. Сквозь искрящуюся от фонарей темноту, она с интересом смотрела, как уменьшается во вдруг поднявшейся пурге, широкая нянькина спина.
– Дядя, ну не кричите, пусть она уйдет. А я с вами тогда пойду, я не хочу с ней.
Но было поздно, злющие глаза уже буравили её,
– Ангелина, вы сегодня вели себя отвратительно и я все же скажу папе!
Белый стол накрыт к ужину так, как будто каждый вечер бывает праздник. Кружевная скатерть, тонюсенькие чашки, блестящие вилочки и ножички. Их так много, что никак нельзя запомнить какую брать. Вон та с тремя рожками -она зачем? Пирожки брать или рыбу? А тот крошечный ножик? А тот большой? Да еще вилка с двумя зубами, острыми и страшными? Алька пыталась сообразить, но, со страху ничего не получалось, а ведь если перепутать, то папа так посмотрит на маму, что у Альки заболит живот и начнет щипать в глазах.
– Анна!
Папин голос режет уши и хочется их заткнуть.
– Анна! Как удалось вам, утонченной женщине, закончившей Ленинградский институт, воспитать такую дочь? Честное слово, я не понимаю, каким образом мы будем её продолжать воспитывать? Мне кажется просто необходимо её отдать в интернат, там прекрасные воспитатели, они профессионалы, знают свое дело… Ангелине будет лучше, я на этом настаиваю.
Слово "Интернат" похоже на забор, покрашенный зеленой краской. Алька туда не хочет и плачет тихонько, как обиженный щенок. Она уже пробовала пометить эти чертовы вилки чернилами, и тогда целый час стояла в углу, и ей не дали ни кусочка красивого шоколадного торта с зайцами. Но это не самое страшное. Плохо, что мама, когда папа ругает Альку, становится красная и потная. И тоже плачет…
–Вера Игоревна! Пожалуйста, будьте построже! Вчера Ангелина, при гостях, ошиблась в этюде. Вы получаете достаточно, чтобы хорошо выполнять свою работу, а не пить все время чай с ученицей.
Старенькая учительница музыки, сухонькая, сгорбленная, в нарядной блузке с жабо, старалась выпрямится, но спина не разгибалась. Поэтому Вера Игоревна смотрела на няньку снизу вверх, как собачка на хозяина, а мисс Полина противным голосом продолжала рубить слова.\
– Хозяин сказал, что хочет отдать девочку в хорошую школу, там класс пианино очень сильный и её будут прослушивать. Не хотелось бы, что бы она выглядела так же жалко, как вчера. Будьте ТАК добры!
Нянька величаво развернулась и выплыла из комнаты. Вера Игоревна стояла еще минуты три, потом повернулась к Альке и поправила жабо дрожащими ручками.
– Ах, Аля. Ну зачем же вы рассказываете ей про чай? Она так все неправильно понимает.
Алька не умела врать и поэтому вчера рассказала маме про то, как они с Верой Игоревной пьют на кухне, похожей на шкатулку черный пахучий чай с яркими кружочками лимона, из смешных стаканов, вставленных в серебряные штучки с ручками. Вера Игоревна угощала её печенюшками – фунтиками, которые назывались "Аленки в пеленке". И еще был шоколад, с красивой обертки которого смотрела девочка – точь в точь – Алька… А еще с ними чай пила Кира. Но про это Алька не рассказывала маме, потому что Кира – была великой тайной её маленького сердечка. Рассказывала-то она это тихонько, спрятавшись в маминой комнате, прижавшись к ее шелковому халатику, пахнувшему ландышами! Противная Полина все подслушала.
"А как было бы хорошо, чтобы Полина умерла" – вдруг подумала Алька и испугалась. "Нехорошо так думать, некрасиво,
… Уже час, как они занимались, и Алька очень устала. У нее немели ноги, и раз в пятнадцать минут Вера Игоревна водила её за руку вокруг круглого стола с бархатной скатертью. Алька ходила медленно и старалась провести рукой по толстым кисточкам с золотыми шариками. Ей так хотелось оторвать этот шарик и спрятать его в карман.... Но как? Будет же видно. А Алька сдерживалась. Но главное! Главное Альку ожидало в конце. Вера Игоревна, закончив урок, накрывала клавиши кружевной попонкой и останавливала надоедливый метроном. Она гладила Альку по голове и говорила -"Молодец, девочка, ты заслужила подарок!" Глаза у нее становились хитрые и добрые, она брала Альку за руку и вела в спальню. А там, среди пышных кружевных подушек сидела кукла. Кружевные штанишки выглядывали из-под розового атласного платьица, на полупрозрачных ножках крошечные туфельки были похожи на цветки. А ноготки на беленьких ручках кто-то покрасил красной краской. Золотые кудри вились до самого пояса. А какие в кудрях были ленты! Ротик чудесного создания был приоткрыт и оттуда выглядывали два беленьких зубика.
Вера Игоревна бережно поднимала куклу и, в который раз, рассказывала Альке, как Киру подарил мамочке Верочке молоденький красивый лейтенант. И что он подорвал вражеский танк. А с фотографии, над кроватью, смотрел красивый дядя с вихром из-под фуражки.
Ангелина аккуратно взяла Киру и на цыпочках, изо всех сил стараясь не потревожить куклу, пошла за учительницей на кухню! Теперь они будут пить чай, а Кира будет держать в ручке крохотную серебряную ложечку.
– Вера Игоревна. Я же просила вас!
От испуга Алька выронила куклу и с ужасом увидела, как крошечная ножка треснула от удара и развалилась. Вера Игоревна побледнела, и стала быстро-быстро собирать осколки, приговаривая – «Полина, милая, мы только что закончили, просто вот одну секунду назад, поверьте, моя дорогая»
И тут Алька не выдержала. Подбежав к няньке, она замолотила кулаками по толстому крепкому животу и заячьим голоском заверещала, как раненный зверек.
– Вы дура. Вы противная дура. Вы обижаете всех людей! Я все богу расскажу. Я ненавижу вас! Дура, дурра, дура.
Слезы градом хлынули из глаз, потому что нянька со всего размаху врезала ей здоровенную оплеуху. Не замечая боли Алька старалась поднять совершенно обессилившую Веру Игоревну, гладила ее, как маленькую, по трясущейся голове!
–Верочка! Игоревна! Я вам новую подарю, не плачьте. Мне папа обещал на день рождения, честное слово. Только подождите, оно в марте будет, чуть-чуть подождите.
Алька кричала и плакала, слезы попадали в рот и были горько-солеными. И она даже и не заметила, как золотистый шарик оторвался от скатерти и спрятался в ее рыжей косичке, став почти незаметным.
Глава 4. Пе'тро
…Скрипучий пол раздражал Альку даже больше, чем ржавая раковина в замызганной ванной. Всё время казалось, что из пыльных щелей между давно некрашеными досками выглядывают крысиные морды. В темном, освещенном тусклой лампочкой коридоре было пусто и прохладно. Соседи уже легли, а Алька крадучись, быстро – быстро прошмыгнула в туалет. То, что с ней сегодня случилось, было и противно, и стыдно. Алька знала, что это случается со всеми, но не в двенадцать же… И что делать теперь с этим жутким комком ваты? Она сидела на унитазе и тихо всхлипывала.