Да Здравствует Резервация!
Шрифт:
Вздрогнув, Стинов резко развернулся на месте. Представшее перед ним жуткое зрелище заставило его отшатнуться назад.
На песке извивался огромный зверь, покрытый крупной блестящей чешуей. Четыре мощные лапы с загнутыми крючьями когтей скребли землю, сворачивая длинное тело зверя в кольцо. Зверь разевал хищную пасть с по-крокодильи вытянутыми челюстями и двумя рядами острых зубов впивался в собственный хвост. Ревя от боли, зверь вырывал из хвоста куски кровоточащего мяса, судорожно глотал их и снова
Учитель Лиг сделал шаг вперед и встал рядом со Стиновым. Старик взмахнул рукой, и кошмарное видение исчезло.
– Это дракон, кусающий свой хвост, – сказал учитель Лиг. – Я показал тебе этот символ, для того чтобы ты ясно понял, что сейчас творится в твоем сознании, в котором живут не один, а два дракона, терзающие не только сами себя, но и друг друга. Пытаясь остаться заурядным человеком, ты тем самым себя уничтожаешь. Прекрати следовать за теми, кто ведет тебя. Выбери свой путь.
– Но каков мой путь?
Учитель Лиг тростью нарисовал на песке круг и поставил в центре его жирную точку.
– Это твой знак. Следуй за ним. У тебя есть для этого силы и возможности.
– Я боюсь, что не смогу совладать со своими способностями, – признался Стинов.
– Сможешь, – уверенно произнес старик и для убедительности маленьким кулачком ткнул Стинова в грудь. – Сможешь. Приходи ко мне, я помогу тебе.
– Но все же, кто я такой?..
Новая яркая вспышка стерла окружающий пейзаж.
Стинов снова стоял перед иссохшей и кажущейся безжизненной плотью учителя Лига, помещенной в затемненную нишу. Открытый глаз старика был похож на стеклянную пуговицу.
– Ты так и не сказал мне главного, – тихо произнес Стинов.
Ответом ему было молчание.
Подождав минуты две, Стинов понял, что сегодня учитель Лиг уже больше ничего ему не скажет. Повернувшись к старику спиной, он медленно пошел к выходу.
Поджидавший его у порога Василий молча закрыл дверь и вопросительно взглянул на Игоря.
– Все в порядке, – махнул рукой тот.
– Идем домой? – спросил Василий.
– Не отказался бы сначала перекусить, – ответил Стинов. – Я так понимаю, нам с тобой есть еще о чем поговорить.
Когда они сели за стол и приступили к еде, Стинов с любопытством посмотрел на невозмутимо-спокойного Василия.
– Тебе приходилось беседовать с учителем Лигом? – спросил он.
– Нет, – ответил монах. – Учитель Лиг сам выбирает собеседников. Меня он такой чести не удостоил.
– И тебе неинтересно, что он мне сказал? – удивился Стинов.
– Я не вправе спрашивать тебя об этом, – не глядя на собеседника, сказал Василий. – Слова учителя Лига предназначались только тебе одному. Но внимание, которое он на тебя обратил, подтверждает то, что я не ошибся в тебе.
Стинов достал из кармана авторучку и нарисовал на салфетке знак, который показал ему старец.
– Он сказал, что это мой знак и я должен следовать за ним, – сказал он, передав салфетку Василию.
– Это древний астрологический символ, обозначающий Землю, – сказал, взглянув на рисунок, монах. – Другого его значения я не знаю.
– Так что же в таком случае означают слова учителя Лига, сказавшего, что я должен следовать за этим знаком? – спросил Стинов.
– Почему ты спрашиваешь об этом меня? – удивленно взглянул на Игоря Василий. – Ответ должен быть известен тебе самому.
– Если бы я знал… – тоскливо вздохнул Стинов.
Отхлебнув из стакана синтетический сок манго, он недовольно поморщился и поставил стакан на стол.
– Сейчас я бы не отказался выпить чего-нибудь покрепче, – сказал он.
– В секторе Паскаля спиртного нет, – ответил Василий.
– Тогда, может быть, угостишь эфимером?
– Эфимера сколько угодно. Но ты же, кажется, прекратил его употреблять.
– Верно, – кивнул Стинов. – Просто захотелось вдруг расслабиться.
– Нет проблем.
Василий сходил к стойке и, вернувшись, бросил перед Стиновым на стол новую упаковку эфимера.
– Или, может быть, ты предпочитаешь нелегальный эфимер? – спросил он, показывая другую упаковку, которую держал в руке.
Стинов покрутил упаковку с пастилками эфимера между пальцев и, так и не распечатав, бросил ее в пустой стакан.
– Я закончил обед, – сказал он, решительно поднимаясь на ноги.
Вместе с Василием он вернулся в комнату, которая была отведена ему под жилье.
– Продолжаем разговор? – спросил он монаха, усаживаясь на кровать.
Василий присел на стул, положив локоть на край стола.
– Так на чем мы остановились? – спросил он.
– На том, что тебе обо мне рассказала моя мать, – напомнил Стинов. – В том состоянии, в каком я ее сегодня видел, она вряд ли могла что-нибудь рассказать.
– Я разговаривал с ней, когда ее связь с окружающим миром не была еще полностью оборвана, – ответил Василий.
– Почему это она вдруг решила пооткровенничать именно с тобой?
– Она понимала, что скоро сознание ее покинет этот мир навсегда. Ей нужно было перед кем-то исповедаться, прежде чем сделать последний шаг за грань.
– И рядом случайно оказался ты? – недоверчиво спросил Стинов.
– Именно так, – подтвердил монах. – Моя старческая внешность обычно располагает людей к откровенности.
– Ну и что же такого интересного она тебе рассказала, что заставило тебя сначала броситься на мои поиски, а затем, рискуя жизнью, вытаскивать меня из передряг?