Далекие огни
Шрифт:
Сергей зорко следил за его перемещениями.
— Вы держите дома такую сумму? — не без удивления спросил он.
Орлов выдавил из своего нутра утробный звук, походивший на скрип рассохшегося колеса от телеги и означавший, по-видимому, какую-то разновидность смеха.
— Это для вас, Ростовский, и для вашего Алексеева подобная сумма кажется баснословной, а для меня это — не более как мелочь на карманные расходы.
— Видать, глубокие у вас карманы, не в пример нашим, — язвительно заметил Сергей. Потом шепнул доктору: — Николай, иди с ним. От этого типа всего можно ожидать.
Доктор кивнул и сорвался было с места, однако Орлов, прежде чем пройти
— Ростовский, со мной пойдете вы. Ни один из живущих ныне людей не вхож в святая святых моего обиталища. Даже ваш приятель Свирский. А вам можно.
Сергей криво усмехнулся.
— Орлов, у вас юмор висельника. Я ведь пока еще жив.
— Пока, — заметил тот.
— В дешевых американских боевиках матерый преступник, как правило, имеет обыкновение откровенничать перед главным героем, которому вот-вот собирается пустить кровь: открывает ему свои тайные намерения, сокровенные мысли, коварные планы — а потом вдруг оказывается, что герой остается жив, да еще и с пакетом признаний своего врага. Словом, все заканчивается традиционным американским хэппи-эндом. Вы не боитесь, Орлов, подобной развязки?
— Здесь вам не Америка, — веско заметил Орлов. — К счастью. И никаких хэппи-эндов у нас не бывает. У нас жизнь, Ростовский, а не западная кинематографическая банальщина… Вы идете?
Сергей кивнул, затем наклонился к самому уху доктора.
— Не упускай Свирского из виду.
— Будь спокоен, — заверил его тот, — этот фрукт у меня на крючке.
— О'кей. — Сергей выпрямился. — Идемте, Орлов. Я готов.
Доктор остался со Свирским один на один. Искоса наблюдая за «этим фруктом», он принялся прокручивать в мозгу все перипетии текущих переговоров. Пока что все шло по плану, да и Сергей был явно в ударе. Ситуация им полностью контролировалась, и шансы выиграть эту партию у них были весьма велики. Однако победу торжествовать было еще рано: многое зависело от Абрека. Как он там? Сопутствует ли ему успех? Ведь его миссия намного сложнее и опаснее, чем у них: если они ведут исключительно словесные баталии, разрешая конфликт, так сказать, дипломатическими методами, то ему наверняка приходится пускать в ход оружие, рисковать жизнью, в одиночку противостоять многочисленному, прекрасно подготовленному противнику. А все ради чего? Ради спасения жизни ребенка, которого он никогда в глаза не видел. И тем благороднее его миссия…
Как он устал от всего этого! Плюнуть бы на все и как следует выспаться. Да, здоровый освежающий сон ему сейчас бы пошел на пользу. Спать… о, как он хотел спать!..
Что-то чужое, холодное, скользкое, подобное гадюке, медленно, но настойчиво вползало в его мозг, оттесняя на задний план мысли об Абреке и его миссии, обволакивая волю, лишая способности сопротивляться. Он чувствовал, что засыпает, но никак не мог справиться с внезапной сонливостью. Чувства притупились, сознание меркло, апатия овладевала всем его существом — он засыпал…
Нет, только не это! Только не сейчас!
С огромным трудом, словно находился в густом, вязком масле, он поднял голову и сфокусировался на своем «собрате по профессии». Свирский, прямой и неподвижный, словно в глотку ему загнали шпагу или кол, сидел за столом в трех метрах от него и буквально сверлил его взглядом — стеклянным, немигающим, агрессивно-пронизывающим, подавляющим.
Сбросить это наваждение… сбросить, пока не поздно… проснуться… проснуться… проснуться… он в опасности… опасность… опасность рядом… Свирский!..
А
Доктор собрал остатки воли в единой точке, где-то чуть выше переносицы, до боли стиснул челюсти, с силой тряхнул головой. Потом грохнул кулаком по столу и резко повернулся к Свирскому.
Тот был уже в двух шагах. Рука его настойчиво тянулась к мобильному телефону, который лежал на столе возле левой ладони доктора.
— Назад!! — рявкнул доктор, окончательно приходя в себя и разрывая гипнотический обруч, стягивающий его разум. — Назад, собака!
Свирский отшатнулся, на крысином его лице изобразились удивление и испуг. Доктор вскочил и сильным ударом в челюсть отбросил мерзавца к окну. Потом сорвал со стены один из коллекционных клинков Орлова и угрожающе занес его над противником.
— Еще одна такая выходка, и я снесу твою паршивую башку! Понял, пес?
— Что здесь происходит? — проскрипел голос Орлова.
Доктор оглянулся. В дверях секретной комнаты стоял сам хозяин кабинета и изумленно пялился на своего поверженного помощника, ощупывающего ушибленную челюсть.
— Что здесь происходит, черт побери? — повторил вопрос Орлов, с трудом вплывая в кабинет и нацеливаясь на свое кресло во главе стола: сейчас его больше волновал вопрос, сумеет ли он до него добраться?
Следом вошел Сергей, волоча за собой два больших мешка, доверху набитых чем-то тяжелым.
— Уймите своего змееныша, Орлов, — горячась, сказал доктор. — Если он еще раз попытается ставить на мне свои псевдо-медицинские опыты, я ему шею сверну, а заодно и вам.
— Что он сделал? — спросил Сергей.
— Пытался меня усыпить. Гад!
Сергей нахмурился и перевел взгляд на Свирского, уже успевшего подняться с пола и затравленно озиравшегося на вооруженного саблей доктора.
— Мне хорошо известны ваши экстрасенсорные способности, Свирский, — растягивая слова, официально произнес он. — Как и то, что моя амнезия была вызвана именно ими. Ваша выходка позволяет мне расценивать ее как попытку нарушить достигнутое нами согласие. Меня такой поворот событий нисколько не устраивает. А посему я полностью присоединяюсь к заявлению моего друга доктора и с великим удовольствием приму участие в экзекуции, которую он намерен предпринять в случае вашего повторного использования упомянутых способностей.
— Довольно, Ростовский, — вмешался Орлов, — вы слишком многословны. Обещаю, этого больше не повторится. Считаю инцидент исчерпанным. Давайте к делу.
— Хорошо, к делу так к делу, — согласился Сергей. — Но сначала я пересчитаю деньги.
— Вы с ума сошли! — возразил Орлов. — Да эдак мы и до утра не управимся. Вы и так уже задержали меня сверх всякой меры. — Он взглянул на часы. — Проклятье! Уже полночь!
— А в полночь, как известно, пробуждаются духи, — усмехнулся Сергей. — Не стоит так волноваться, Орлов, я вас долго не задержу. Вы правы, в наших общих интересах закончить это дело побыстрей. И все же содержимое мешков я проверю. Дружище, — обратился он к доктору, все еще стоявшему в воинственной позе с саблей наголо, — разреши мне подержать этот великолепный дамасский клинок, — ведь он родом из Дамаска, не так ли, господин Орлов? — а ты тем временем пошуруй в тех мешочках. Не ровен час, фальшивая банкнота попадется — тогда нашему гостеприимному хозяину придется все заново пересчитывать.