Далекий закат
Шрифт:
– Остается надеяться, – невозмутимо заметил Шах Шан, – что волею Орури ты этого не сделаешь.
– Шах Шан, – улыбнулся Пол, – можешь не сомневаться, что не сделаю. Хотя бы потому, что это повлечет за собой и мою собственную смерть.
Юноша немного помолчал.
– Граница владений Байа Нор проходит в одном дне пути отсюда, – наконец сказал он. – Дальше живут дикари. Возможно, те, кто прилетел с тобой, подружились с ними?.. А может, дикари их убили или же твои друзья просто заблудились в лесу и там погибли… Сколько вас было?
– Всего –
– Трое попали в Байа Нор.
– Троих из нас воины Байа Нор взяли в плен.
– Как мы назовем случившееся – несущественно, – пожал плечами юноша. – Таким образом, судьба девятерых ваших спутников покрыта мраком неизвестности.
– Эти лесные дикари… Кто они?
– Они называют себя Локх. Мы зовем их Локхали. Мы плохо понимаем их язык.
– А можно встретиться с Локхали, поговорить с ними?
– В принципе можно, – усмехнулся Шах Шан, – но я бы не советовал. Ваша беседа будет, скорее всего, весьма краткой. Эти люди живут ради войн.
– Может быть, если бы Энка Нэ послал им подарки и спросил…
– Энка Нэ не может иметь дела с Локхали, – холодно оборвал его Шах Шан. – Так повелось издавна. Так будет всегда. Когда-нибудь Орури наградит их тяжкими бедами… Поул Мер Ло, мой друг очень удивлен. Оракул предсказал, что вы великий учитель, и что именно благодаря вам Байа Нор достигнет небывалого величия.
– Возможно, я действительно великий учитель, но проку от меня пока что было мало.
– Значит должно стать больше, – просто сказал Шах Шан. – Оракул не ошибается… У моего друга много и величия, и славы, но мало времени. Он хотел бы увидеть плоды вашего учения прежде, чем придет его черед ответить на зов Орури.
– Шах Шан, твой друг не должен ожидать слишком многого. Сама суть обучения заключается в том, чтобы сперва узнать самому и только потом учить этому других.
– Позвольте заметить, уважаемый Поул Мер Ло, но суть обучения в том, чтобы тебя поняли… Это правда, что прошло много дней, прежде чем вы научились языку байани?
– Да, я действительно учил его много-много дней.
– А на каком языке ты говорил с людьми своего племени?
– На языке, который называется “английский”.
– Я хочу выучить этот Онг Лиск. Тогда я смогу лучше понять мысли Поула Мер Ло.
– Но какой в этом прок? Ведь все равно в этом мире никто, кроме меня, не знает этого языка.
– Может быть, поэтому я и хочу его выучить… Я бедный, маленький человек, и мне нечего вам предложить… Но мой влиятельный друг был бы очень доволен.
– Что ж, Шах Шан, – рассмеялся Пол Мэрлоу, – будь по-твоему. Твой друг или очень умен, или очень глуп.
– Ты действительно не знаешь? – удивленно посмотрел на него Шах Шан. – А разве не может мой друг в чем-то оказаться умным, а в чем-то глупым?
13
Пол Мэрлоу сидел на веранде своего дома. Он стукнул пустой кружкой о ступеньку, я тут же Мюлай Туи молча налила в нее очередную порцию вина из каппы.
Он сделал большой глоток и с горьким
– Большегрудая темнокожая сучка, – пробормотал он по-английски.
– Мой господин? – не поняла Мюлай Туи.
– Зови меня Пол, черт тебя подери! – снова по-английски.
– Пол? – с тревогой повторила нойя. Только это слово она и разобрала.
– Спасибо, – он перешел на байани. – А теперь помолчи. Бывает время, когда мужчина ведет себя как последний идиот. У меня оно как раз сейчас и наступило.
Прижав к груди кувшин с вином – на случай, если Поул Мер Ло захочет еще – Мюлай Туи поклонилась и села на пол.
Сумерки. И девять лун Альтаира Пять гоняются друг за другом по небу, словно… “Словно кто? – подумал Пол Мэрлоу. – …Словно испуганные птицы?.. Девять летающих куч космического мусора…”
– Я мертв, – сказал он по-английски. – Я обыкновенный труп, но с памятью… Интересно, что сегодня вечером творится на Пикадилли? Кто в этом году победил в отборочных матчах, и о каком новом сенсационном скандале расскажут завтрашние воскресные газеты? Ведь сегодня (я абсолютно уверен) субботний вечер. А значит, мое время веселиться.
Он допил вино, а снова застучал кружкой по ступеньке. Мюлай Туи молча налила еще.
Ему хотелось послушать Бетховена – что угодно из старого доброго Бетховена. Но до ближайшего стерео устройства – не один десяток световых лет. Черт возьми!
– Я буду читать стихи, – ни к кому не обращаясь заявил Пол Мэрлоу. – Почему бы мне не почитать стихи? Все произошло совсем в другой стране, да и девица та давно умерла.
– Пол? – нерешительно спросила Мюлай Туи.
– Заткнись! Или кровь потечет как вода, – с пафосом заявил Пол и засмеялся. Но смех тут же перешел в приступ кашля. Откашлявшись:
– Говоря языками людей, – начал он с выражением,
– Что понятно из разбитого образа, из одинокого света луча,
из белой звезды над зимним болотом,
где резкие крики ночных птиц
дрожат над неслышными никому голосами,
и река
смеху подобно поет в полуночном тумане?
– Пол? – опрометчиво спросила Мюлай Туи.
– Я же сказал тебе, заткнись, сучка ты невежественная!.. Да, так о чем это я?.. Я читал стихотворение какого-то чертова, жившего еще в двадцатом веке, поэта, чье имя я сейчас никак не могу вспомнить… А почему мне вспомнились именно эти слова именно этого поэта? Я скажу тебе, маленькая байаньская шлюха. Потому что во мне дыра. Дыра, понимаешь? Чертовски большая дырка шириной в одно человеческое сердце и глубиной в двадцать световых лет… Я мертв, Горацио… Куда, черт возьми, делось это пойло?