Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе
Шрифт:
По поводу путей 7 и 8 можно сказать, что, хотя богословские теории и могут иметь какое-то влияние в «контексте открытия», в «контекст проверки» им дорога закрыта [141] .
Восемь путей, связывающих богословие и науку, изображены на рисунке 17.1. Нельзя не отметить асимметриюмежду богословием и наукой: богословские теории не предоставляютданных для науки так же, как научные теории — для богословия. В этом отражается методологическое положение, согласно которому академические дисциплины структурированы в эпистемическую иерархию ограничений и несводимости. Кроме того, это охраняет науку от нормативных притязаний со стороны богословия, однако позволяет философским и богословским убеждениям стимулировать поиск новых теорий и функционировать как источник «критериев выбора теории» из нескольких конкурирующих теорий в естественных и социальных науках. Хорошо известно, что именно так и происходило в истории, но далеко не всегда признается, что то же самое происходит и в современном научном поиске [142] . Все эти пути вместе показывают намного более активное, хотя и по–прежнему асимметричное взаимодействие между богословием и наукой, которое я называю «методом творческого взаимовлияния». Богословам необходимо особенно внимательно относиться к тем вызовам, которые ставит наука их когнитивным притязаниям;
141
Структуру путей 6–8 можно описать при помощи следующей схемы:
Богословие—> философия—> наука (гипотеза—> теория—> проверки при помощи имеющихся данных),где «пунктирная стрелочка» от богословия к философии указывает на непрямое влияние богословия на философские элементы, постепенно проникающие в науку.
142
См. ссылки у Расселла [82], [83], часть 3/D.
17.4.2. Ориентиры для движения вперед: пересмотр эсхатологии в свете космологии (НИП—> БИП) и космологии в свете эсхатологии (БИП—> НИП)
Вооружившись расширенной методологией, описанной выше, мы готовы включиться в двойной проект:
НИП —> БИП: следуя путям 1–5, разработать более тонкое понимание эсхатологии в свете физики и космологии; и
БИП —> НИП: следуя путям 6–8, начать процесс поиска новой интерпретации или, возможно, пересмотра текущей научной космологии в свете этой эсхатологии и ее философских следствий.
Если такой проект вообще может иметь успех, со временем ему, возможно, удастся свести две траектории воедино (хотя бы на самом предварительном уровне) и дать более связное общее представление, чем это возможно сейчас, об истории и судьбе вселенной в свете воскресения Иисуса и его эсхатологического завершения во втором пришествии.
Разумеется, это долгосрочное предприятие, требующее участия исследователей из самых разных областей науки, философии и богословия. С чего же начать? На мой взгляд, необходимо прежде всего выработать линии, которые помогут нам двигаться в плодотворном направлении. Мне приходит на ум следующая аналогия: мы ищем, по поговорке, «иголку в стоге сена» (пересмотренную космологию и эсхатологию), однако имеем дело с целым рядом стогов (и каждый предоставляет нам многочисленные альтернативы). Хвататься за первый попавшийся и начинать с него бесполезно. Необходимо найти способ получить «обоснованное предположение» о том, в каком стоге (или стогах) можетнаходиться иголка, а затем приступать к длительному поиску. Необходимо сориентировать наш поиск в наиболее многообещающем направлении, и для этого нам нужны ориентиры. Используя их, мы начнем изучать конкретные пути научного поиска.
17.4.2.1. НИП —> БИП: ориентиры для конструктивного богословия в свете современной науки
Начнем с ориентиров для конструктивного богословия в свете современной науки. Первые пять ориентиров касаются общих вопросов философии и методологии. Отметим, что эти ориентиры, как и 06–07, применимы к богословскому поиску, но не к поиску в науке (БИП —> НИП ждет нас далее).
Ориентир 1: рассмотрим возможности, исходящие из отказа от двух предположений, которые мы привносим в науку: 1) будущее будет «таким же», как прошлое; и 2) «те же самые законы природы», что управляют прошлым и настоящим, будут управлять и будущим.
Первый ориентир имеет дело с фундаментальным вызовом, который ставит эсхатологии физическая космология: если предсказания современной научной космологии (о «замораживании» или «поджаривании») сбудутся, то второе пришествие будет не просто «отложено» — оно вообще не состоится в этой вселенной и для этой вселенной. А раз так, то неизбежно вступает в силу логика Павла в 1 Кор. 15: если не произойдет всеобщего воскресения, значит, и Христос не воскрес из мертвых, и вера наша тщетна. Можно считать так же, что вызов исходит от богословия к науке: если в самом деле истинно, что Иисус телесно воскрес из мертвых, то и всеобщее воскресение не может быть невозможным. А это, в свою очередь, означает, что будущее вселенной будет не таким, как предсказывает научная космология, поскольку эти предсказания основываются на вселенной, какой мы ее знаем, а не на новом творении Бога. Похоже, мы оказались «на ножах» с космологией Большого взрыва. Как же разрешить это фундаментальное противоречие? [143]
143
Альтернативный ориентир 1: рассмотрим возможности, исходящие из гипотезы мультивселенной и/или трансцендентных пространств–времен.Можно возразить: даже если второе пришествие / «новое творение», никогда не произойдет в этой вселенной — возможно, оно произойдет в какой-нибудь другой или во всей полноте вселенных в целом. Последнее предположение совместимо с идеями, выдвигаемыми в этой книге Ризом, и сочетается с идеей «нового творения» таким образом: в сценарии хаотической инфляции новые вселенные, точнее, новые регионы расширяющейся вселенной создаются постоянно. Это может происходить и в трансцендентном пространстве, а именно в пяти-, десяти- или одиннадцатимерном пространстве–времени, куда внедрено наше четырехмерное пространство–время, как в многомерных космологиях Рэндалла–Сандрама. Хотя эта возможность привлекательна, богословское значение «нового творения» не следует полностью сводить к чисто природному развертыванию новых вселенных или регионов вселенной, если мы хотим избежать того, что Полкинхорн называет «эволюционным оптимизмом» или «физической эсхатологией». С одной стороны, эти новые вселенные, скорее всего, будут частью того, что мы подразумеваем под Божьим творением, а законы (или мета–законы), ими управляющие, — таким же отражением продолжающегося действия Божьего, как и наши собственные. Поскольку творение должно стать «новым», эти вселенные / регионы вселенной могут стать местом сбора или элементом радикально нового в «новом творении» (об элементах непрерывности подробнее см. ниже). С другой стороны, богословское понятие «нового творения» включает в себя трансформацию, как минимум, некоторых законов природы, о чем мы подробно поговорим далее, поскольку «новое творение» отражает экстраординарное, новое действие Бога, не предсказуемое и не выводимое из нынешних действий Бога / законов природы. (По иронии судьбы Хойл также часто называет свою теорию стационарного состояния «постоянным творением»; но снова обратим внимание на то, что этот термин нельзя приравнивать или сводить к спонтанному творению материи в постоянно расширяющемся пространстве–времени.) Поскольку в этой статье мы используем в качестве «пробного камня» «худший из возможных сценариев» и поскольку наш подход — это гипотеза, нуждающаяся в проверке (а ни в коем случае не догма, нуждающаяся в защите!), отложим альтернативный ориентир и последуем более сильной идее о преобразовании вселенной в новое творение путем экстраординарного действия Бога
Вот мой ответ: противоречие связано не с наукой как таковой, а с философскими предпосылками,которые мы по привычке вносим в науку. Дело не в том, что предсказания научной космологии сами по себе ложны: в них нет ни погрешности вычисления, ни ошибок научной теории, лежащей в их основе. Подвергать сомнению стоит философское предположение, что космологическое будущее неизбежно будет именно таким, как предсказывает наука. Это предположение включает в себя два аргумента: первый, самый фундаментальный, состоит в том, что будущее «похоже» на прошлое (я называю его «аргументом из аналогии»). Второй — в том, что «те же самые законы природы», которые управляли прошлым, будут управлять и будущим (его я называю «номологической универсальностью») [144] . Это — ключевое допущение, лежащее в основе нашего представления о способности науки предсказывать будущее. У него нет никаких научных подтверждений, однако оно пронизывает наш стандартный научный взгляд на мир на фундаментальном уровне, являясь не научной, а философской предпосылкой.
144
Разумеется, прежде чем менять работающие теории (например, ОТО, теорию квантовой гравитации и т. п.), необходимо уточнить значение терминов «похоже» и «те же законы природы». Во всяком случае, мы привыкли ожидать, что законы природы в будущем будут близки к текущим, и не предполагаем, что они изменятся.
Однако, вполне принимая все, что говорит наука о прошлом вселенной, можно совершенно по–другому отнестись к ее предсказаниям на будущее. Главный вопрос здесь, являются ли законы природы описательными или предписательными, и верно ли, что, как утверждает Билл Стейгер, сама по себе наука не в силах укротить материю [97]. Каждый свободен принять философскоепредположение, согласно которому законы природы описывают текущее положение дел, но не предписывают, каким оно должно быть. Наконец, переходя на богословскуюпочву, можно сказать, что природные процессы, которые наука описывает при помощи математических законов, являются результатом действий Бога–Творца, а их регулярность — плод надежности Бога, который, будучи верен себе, поддерживает законы физики существующими в их нынешней форме. Но Бог свободен и действовать совершенно по–новому не только в человеческой истории, но и в текущей истории вселенной, творения Божьего. Воскресение Иисуса указывает на совершенно новый вид Божьего действия, который нельзя ни свести к законам природы, ни объяснить ими, как было с прежними действиями Бога.
С другой стороны, можно начать с того, что законы природы всегда имеют оговорку ceteris paribus: они действуют «при всех прочих равных». Но если в основе регулярности природы, которые мы описываем при помощи «законов природы», лежат регулярные действия Бога и если Бог решит действовать совершенно новым образом, — разумеется, «прочие равные» исчезают [145] .Можно сказать, что предсказания о «замораживании» или «поджаривании» вселенной в космологическом будущем были бы применимы, не соверши Бог пасхального чуда и не продолжай он действовать, привнося во вселенную все новые и новые эсхатологические преобразования.
145
Благодарю Нэнси Мерфи, указавшую мне на это в частной беседе.
Таким образом, ориентир 1 накладывает на номологическую универсальность важное ограничение. Вот оно: хотя законы природы, какими мы их знаем, вполне применимы к вселенной в ее «прошлом и настоящем» [146] , их нельзя буквально применять к будущему.
В целом ориентир 1 — это общий аргумент, говорящий о неприменимости текущих законов природы к новому творению. Собственно богословский подход, описанный ниже (ориентир 6), состоит в том, что эсхатология подразумевает преображениевселенной в новое творение. Отсюда вытекает более точный набор требований к законам природы. Например, поскольку новое творение — результат перманентного преображения творения нынешнего, мы исключаем возможность простого вмешательстваБога, при котором Бог временно отменяет законы физики, но затем они возвращаются к прежнему состоянию. Кроме того, мы исключаем расширительныйвзгляд, согласно которому законы останутся прежними, но начнут действовать в новой области, в которой прежде не действовали, как например, эволюция жизни на земле. Ни то ни другое не дает адекватного описания заключенному здесь радикальному вызову номологической универсальности будущего вселенной, хотя расширительный взгляд и идея невмешательствапрекрасно описывают ее прошлое.
146
Заметим, что во всем тексте я использую слово «настоящее» без отсылок к проблеме специальной теории относительности. К этой проблеме я вернусь в своей будущей работе. Сейчас приведу лишь один (часто даваемый) ответ: для описания гиперпространства одновременности мы используем образ наблюдателей, дрейфующих вместе с расширением вселенной.
Прежде чем перейти к ориентиру 2, необходимо внимательно рассмотреть важное возражение на то, что было нами сказано. Нам могут возразить, что наше стремление модифицировать БИП превратилось в попытку модифицировать НИП, причем весьма спорным путем. Мы предполагаем, что наука, какой мы ее знаем, в будущем окажется неприменима, — серьезное возражение против применимости науки в целом. Это предположение нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Некоторые ученые отвергают его сразу и без разговоров не только потому, что не видят серьезных свидетельств в его пользу, но и потому, что оно, по–видимому, подрывает один из краеугольных камней научного мировоззрения и практики. Мой ответ состоит из трех частей: во–первых, для ученых предположение, что научные предсказания будущего верны, является таким же «религиозным догматом», как для верующих — предположение, что научные предсказания верны при всех прочих равных,что, однако, в будущем не обязательно.Все мы вынуждены занять в этом споре ту или иную позицию — и ни одну из этих позиций нельзя в буквальном смысле слова «доказать». Во–вторых, ориентир 1 — это богословскийориентир, связанный с построением богословия, то есть с БИП; о том, как следует заниматься наукой, он не говорит ничего и, следовательно, никоим образом не предполагает модификацию НИП. В самом деле, в науке необходимыпредсказания и их эмпирическая проверка — здесь спорить не о чем.Наконец, из этого не следует, что богословы могут игнорировать научные открытия, касающиеся прошлого вселенной, или их научные объяснения. Наше предположение касается только утверждений о том, что еще не случилось, — о будущем.