Далекое эхо
Шрифт:
– Я все еще вас не вполне понимаю.
– Тут сказано, что на ее теле и на одежде были обнаружены следы семенной жидкости. И что, несмотря на примитивный уровень тогдашних методов криминалистики, вам удалось установить, что трое из четверых студентов, нашедших ее, теоретически могли быть источником семени. Но теперь-то, с нынешними методами, вы сможете сравнить ДНК того семени с моим ДНК? И сможете установить, не принадлежит ли оно моему отцу.
У Лоусона появилось ощущение, что он проваливается в Зазеркалье. Вполне понятно, что Макфэдьен хочет узнать все возможное о своем отце. Но когда это навязчивое стремление доходит до того, чтобы обвинять
– Если мы и станем делать такой сравнительный анализ, то сравнивать будем не с вашими данными, Грэм, – произнес он, как мог, мягко. – А с данными тех четверых студентов, о которых написано в этой книжке. Тех, что ее нашли.
– Вы сказали «если», – прицепился Макфэдьен.
– Если?
– Вы сказали «если станем делать такой сравнительный анализ». Не «когда», а «если». Почему?
Нет, это не «Алиса в Зазеркалье», а «Алиса в Стране чудес». Лоусону казалось, что он летит вниз, куда-то в темноту кроличьей норы, и никакой твердой почвы под ногами больше нет. У него заныло в крестце. У некоторых людей голова или суставы отзываются болью на погоду. У Лоусона поясничный нерв был барометром стресса. – Мне очень неловко говорить об этом, мистер Макфэдьен, – проговорил он, шаг за шагом отступая под прикрытием официальной формулировки, – но в определенный момент в ходе последних двадцати пяти лет вещественные доказательства по делу об убийстве вашей матери были положены не на место.
Лицо Макфэдьена исказилось гримасой злого недоверия.
– Что вы хотите этим сказать? В каком смысле не на место?
– В самом прямом. Вещественные доказательства переезжали трижды. Первый раз, когда переводили полицейский участок Сент-Эндрюса в новое здание. Затем их отправили в центральное хранилище улик при управлении полиции. А совсем недавно мы и сами переехали в новое помещение. В какой-то момент пакет, в котором находилась одежда вашей матери, не была положена на должное место. Когда мы начали их разыскивать, в том боксе, где они должны были храниться, их не оказалось.
Казалось, Макфэдьен вот-вот полезет драться.
– Как такое могло случиться?
– Единственное объяснение, которое я могу вам предложить, – человеческий фактор. Обычная ошибка какого-то человека, – Лоусон съежился под презрительным и возмущенным взглядом молодого человека. – Мы тоже не безгрешны.
Макфэдьен яростно помотал головой:
– Это не единственно возможное объяснение. Кто-то мог удалить их намеренно.
– Зачем ему было это делать?
– Ну, это же очевидно. Убийца не хотел, чтобы их теперь нашли. Разве это не логично? Все знают про анализ на ДНК. Как только вы объявили о возобновлении следствия по старым делам, он должен был сообразить, что его время истекает.
– Вещественные доказательства были заперты в полицейском хранилище. И никаких взломов замечено не было.
Макфэдьен только фыркнул:
– А ничего и не надо взламывать. Достаточно лишь помахать пачкой денег перед нужным носом. У всего есть своя цена, даже у сотрудников полиции. Сейчас нельзя открыть газету или включить телевизор, чтобы не наткнуться на очередную историю о полицейской коррупции. Может быть, вам стоит проверить, не случилось ли у кого-то из ваших сотрудников неожиданного и резкого роста благосостояния.
Лоусону сделалось неловко. Маска разумной личности сползла с Макфэдьена, и из-под нее вдруг краешком проглянула ранее невидимая паранойя.
– Это очень серьезное обвинение, – заметил он. – Для которого нет никаких оснований. Поверьте мне: то, что произошло с вещественными доказательствами по этому делу, есть просто человеческая ошибка.
Макфэдьен ответил мятежным взглядом:
– Это так теперь называется? Вы собираетесь покрыть эту историю?
Лоусон попытался придать своему лицу примирительное выражение.
– Здесь нечего покрывать, мистер Макфэдьен. Уверяю вас, что полицейский, который ведет это дело, сейчас занимается тщательнейшими поисками в хранилище улик. Возможно, она еще обнаружит эти вещественные доказательства.
– Но это маловероятно? – тяжело проговорил Макфэдьен.
– Маловероятно, – согласился Лоусон.
Прошло несколько дней, прежде чем у Лоусона появилась возможность проверить услышанное в ходе тяжелой беседы с незаконным сыном Рози Дафф. Однажды он коротко переговорил с Карен Пири, но та высказалась насчет поисков пропавших улик в хранилище крайне пессимистически.
– Иголка в стоге сена, – мрачно заметила она. – Я уже нашла три пакета с неправильно зарегистрированными уликами. Если бы до общественности дошло…
– Надо позаботиться, чтобы это до нее не дошло, – так же угрюмо откликнулся Лоусон.
– Господи, конечно! – перепугалась Карен.
В тот момент Лоусон надеялся, что неразбериха с уликами по делу Дафф на свет не выплывет, однако теперь он сам убил эту надежду, неосторожно проговорившись в беседе с Макфэдьеном. И теперь предстояло публичное покаяние – ведь если узнают, что он утаил такую информацию от семьи убитой, газеты смешают его имя с грязью на первых полосах. Хотя никому от этого легче не станет. За прошедшие двадцать пять лет Страткиннесс изменился мало. Лоусон понял это, когда парковал свою машину около коттеджа Даффов. Правда, появилось несколько новых домиков, но в основном деревня не поддавалась на сладкие речи настойчивых застройщиков. Просто удивительно, думал он, в таком красивом месте тут можно было бы устроить модную гостиницу в деревенском стиле для обслуживания гольфистов. Словом, хотя обитатели деревни могли частично смениться, она все равно выглядела рабочим уголком, а не курортом. И выглядела именно так.
Он толчком отворил калитку в палисадник, такой же опрятный, как при жизни Арчи Даффа. Возможно, Брайан опроверг мрачные пророчества и стал похож на отца. Лоусон позвонил в дверь и стал ждать.
Мужчина, распахнувший дверь, выглядел очень подтянутым. Лоусон знал, что ему за сорок, но выглядел Брайан Дафф на десять лет моложе. У него был здоровый цвет лица, как у человека, много времени проводящего на свежем воздухе, коротко подстриженные волосы почти не поредели, рубашка плотно облегала широкую грудь и подтянутый живот. Он заставил Лоусона почувствовать себя стариком. Окинув его внимательным взглядом, сверху вниз – снизу вверх, Брайан презрительно протянул:
– А, это вы.
– Сокрытие сведений от полиции может быть расценено как помеха следствию. А это уголовное преступление. – Лоусон не собирался становиться перед Брайаном Даффом на задние лапы.
– Не знаю, о чем это вы. Но я чист пред законом уже больше двадцати лет. Вы не имеете права стучать в мою дверь и швыряться обвинениями.
– Я говорю о том, что случилось больше двадцати лет назад. Я говорю об убийстве твоей сестры, Брайан.
Брайан не дрогнул:
– Я слышал, что вы трубите во все трубы и рассылаете свою пехоту, пытаясь раскрыть ваши прошлые неудачи.