Далекое эхо
Шрифт:
Она потерлась виском о его плечо:
– Это все из-за того, что он красивый. Он был красивейшим ребенком. Все его баловали. Когда мы были маленькими, я за это его ненавидела. Его все обожали, этакого ангелочка Донателло. Люди ахали, на него глядючи. А потом смотрели на меня, и их взгляды выражали недоумение и жалость. Как у такого потрясающего красавца может быть такая дурнушка сестра?
Алекс не сдержался и хихикнул:
– А потом гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.
Линн толкнула его локтем в ребра:
– Что я в тебе всегда любила, так это твою способность убедительно лгать.
– Я не лгу. Лет в четырнадцать ты стала красавицей. Поверь
– Скорее рекламщик. Нет, по части внешности Брилл всегда меня затмевал. Последнее время я много размышляла об этом. Что вытворяли мои родители… мне не хочется об этом рассказывать. Если наш ребенок будет красивым, я постараюсь не заострять на этом внимание. Я хочу, чтобы наш ребенок был в себе уверен, но не ощущал себя пупом вселенной, как Брилл.
– В этом я с тобой заодно. – Алекс положил руку на выпуклость ее живота. – Слышишь, малыш? Не будь воображалой. Понятно? – Он нагнулся и поцеловал Линн в макушку. – Смерть Зигги, да еще такая, напугала меня. Единственное, чего я хочу, – это видеть, как растет мой ребенок… и притом чтобы ты была рядом. Но все так непрочно… Только что ты был здесь, а через секунду тебя нет на свете. Сколько недоделанного осталось после Зигги. Я не хочу, чтобы такое случилось со мной.
Линн ласково отобрала у него чай и поставила на вертящийся столик, а потом притянула его в объятья.
– Не бойся, – сказала она. – Все будет хорошо.
Ему хотелось ей верить. Но ощущение собственной смертности было еще настолько острым, что до конца она его не убедила.
Карен Пири зевнула так смачно, что чуть челюсть не вывихнула. Она в это время ждала жужжащего сигнала электрического замка, извещающего, что дверь открыта. Услышав его, она толкнула дверь и пересекла вестибюль, кивнув по пути охраннику в будке. Господи, как же она ненавидела хранилище вещественных доказательств! Сегодня сочельник, все готовятся к празднику, а она чем занимается? Ей казалось, что вся жизнь свелась к горкам архивных ящиков с их пыльным содержимым – свидетельствами гнусных преступлений, совершенных тупицами, недоумками и завистниками. Но где-то здесь – она в этом не сомневалась – находились улики, которые помогут раскрыть ее нераскрытое дело.
Она знала, что не одними ими ей предстоит заниматься, что в какой-то момент ей придется заново опросить свидетелей. Но еще она знала, что в старых делах ключевую роль играют именно вещественные доказательства. Современные методы анализа позволяли иной раз установить виновного без помощи свидетельских показаний.
«Все это прекрасно, – подумала она. – Но здесь хранятся сотни ящиков. И придется пересмотреть все». Пока, по ее прикидкам, она просмотрела около четверти архива, и единственным положительным результатом ее трудов было то, что от подъема и переноса ящиков и лазанья вверх-вниз по передвижным лесенкам у нее окрепли руки и ноги. Хорошо хоть с завтрашнего дня начинался десятидневный отпуск, во время которого ей предстоит открыть множество коробок с более привлекательным содержимым, чем вещественные доказательства преступления.
Обменявшись приветствиями с дежурным, она подождала, пока он отопрет дверь в огражденный проволочной сеткой загон с полками, уставленными ящиками. Самым неприятным в этой работе было исполнение инструкций. Полагалось, сняв ящик с полки, отнести его на стол, расположенный на виду у дежурного, затем записать в журнале номер ящика, а на листке, прикрепленном к крышке ящика, – свое имя, номер и дату. Только после этого разрешалось открыть ящик и осмотреть его содержимое. Убедившись, что того, что она ищет, там нет, Карен складывала все обратно в ящик и вновь повторяла всю процедуру. Единственным развлечением могло стать появление другого сотрудника, которому также требовалось что-то отыскать в одном из ящиков. Но обычно в хранилище никто надолго не задерживался, потому что все, в отличие от нее, знали, где лежит то, что им надо.
Выработать какую-то систему поиска оказалось непросто. Поначалу Карен решила облегчить себе задачу, ограничив просмотр тем, что попало сюда из Сент-Эндрюса. Однако ящики были расположены по номерам дел в хронологическом порядке, так что материалы из Сент-Эндрюса рассеялись по всему хранилищу. Пришлось от такого подхода отказаться. Карен начала проверять 1978 год. Но не обнаружила ничего интересного, кроме ножа для резьбы по дереву из какого-то дела 1987 года. Тогда она взялась за ящики в окружении 1978 года. На этот раз неправильно зарегистрированной оказалась детская тапочка, относящаяся к нераскрытому исчезновению десятилетнего мальчика в 1969 году. От монотонности процесса у Карен наступило такое отупение, что она стала бояться, как бы не пропустить что-то важное. Откупорив баночку кока-колы, она сделала большой глоток, от которого у нее свело скулы, и принялась за дело. 1980 год. Третья полка. Она поставила ногу на нижнюю ступеньку складной лесенки, стоявшей там, где она оставила ее вчера. Забравшись наверх, Карен взяла нужный ящик и осторожно спустилась по алюминиевым ступенькам.
За столом она проделала всю бумажную работу и открыла крышку. Мать честная. Содержимое напоминало кучу тряпья, отвергнутого благотворительной лавкой. Карен с неохотой вынимала пакет за пакетом, проверяя нет ли на них ярлычка с номером дела Рози Дафф. Пара джинсов. Грязная майка. Пара женских трико. Колготки. Бюстгальтер. Клетчатая рубашка. Ничего, имеющего отношения к Рози. В последнем пакете лежало нечто похожее на женский кардиган. Карен взяла его в руки, уже ни на что не надеясь.
Она мельком глянула на ярлычок. Моргнула, не в силах поверить глазам своим. Снова посмотрела на номер. Не полагаясь на память, достала из сумочки записную книжку и сверила номер дела с номером на пакете, который судорожно сжимала в руке.
Ошибки не было. Карен получила ранний рождественский подарок.
29
Январь 2004 года; Шотландия
Он оказался прав. Определенный распорядок жизни был. Просто праздничные дни его нарушили, а он и разнервничался. Но теперь Новый год прошел, и все вернулось в прежнюю колею. Жена уезжала куда-то каждый четверг вечером. Он наблюдал, как она возникала в освещенном проеме входной двери виллы Берсден. Минуту спустя зажигались фары ее автомобиля. Он не знал, куда она ездит, да и не интересовался этим. Важна была лишь предсказуемость ее поведения. То, что ее муж оставался дома один.
Он прикинул, что у него есть добрых четыре часа на осуществление его плана, и заставлял себя не спешить. Рисковать сейчас было бессмысленно. Лучше подождать, пока люди устроятся перед телевизором, чтобы провести тихий вечер. Но не слишком долго. Он не хотел, чтобы какой-то сосед вывел своего породистого пса пописать перед сном и наткнулся на него, когда он будет удирать. Благополучная богатая окраина… предсказуемая, как часы, успокаивал он себя.
Он поднял воротник куртки, защищаясь от ветра, и приготовился ждать. Сердце его учащенно билось. То, что он делал, не доставляло ему радости, ведь он же не был каким-то больным маньяком, получающим наслаждение от убийства. Он просто исполнял свой долг.