Далекое эхо

Макдермид Вэл

– Обычная практика. Отчеты всегда подписывает руководитель лаборатории, даже если он и пальцем не касался материалов. Это производит впечатление на присяжных.

– Вот тебе и показания экспертов в суде, – саркастически заметила Джеки.

– Чего только не приходится делать, лишь бы засадить негодяев за решетку, – сказала Карен. По ее усталому голосу было ясно, что у нее нет ни сил, ни желания вступать в полемику по такому очевидному поводу. – Как бы то ни было, это оказался наилучший вариант. Дэвид Соунз один из самых дотошных

и въедливых исследователей, которых я когда-либо встречала. – Она улыбнулась. – А в наши дни он сам уже подписывает отчеты подчиненных. Дэвид – профессор криминалистики в университете Данди. Они проводят для нас все криминалистические анализы.

– Можно мне будет с ним поговорить?

Карен пожала плечами:

– Он человек доступный. Так с чего мы начнем?

Спустя два тягомотнейших часа Джеки удалось сбежать. Ей пришлось узнать гораздо больше, чем нужно, о процедуре полицейского дознания в Файфе в конце 70-х. Обидно, сразу же получив необходимую информацию, сидеть и слушать занудную лекцию только для того, чтобы не раскрыть свою истинную цель.

Разумеется, Карен не показала ей оригинал первого отчета криминалистов. Но Джеки на это и не рассчитывала. Она получила то, за чем пришла. Теперь дело за Алексом.

35

Алекс смотрел в колыбельку. Она находилась здесь, дома, где и должна находиться. Их доченька в их доме. Запеленутая в белое одеяльце, со сморщившимся во сне личиком, Дэвина веселила его сердце. Исчезло то неземное выражение, которое так пугало его в первые дни ее жизни. Теперь она выглядела, как все другие малыши. Черты начали определяться, приобретать индивидуальность. Алексу хотелось рисовать ее каждый день, запечатлевая на бумаге малейшее изменение ее облика.

Она заполонила все его чувства и ощущения. Если он наклонялся поближе и задерживал дыхание, то слышал легкое колыхание, это дышала она. Его ноздри трепетали, впивая ее неповторимый детский запах. Алекс знал, что любит Линн, но никогда раньше не испытывал такого всепобеждающего страстного желания защитить любимое существо. Линн права: он должен сделать все, чтобы дочь росла у него на глазах. Алекс решил чуть позже позвонить Полу, чтобы поделиться с ним своим счастьем. Он поступил бы так, если бы Зигги был жив, и нужно показать Полу, что он по-прежнему является частью их жизни.

Его размышления прервал дверной звонок. Алекс коснулся спящей дочурки и, пятясь, вышел из комнаты. Он оказался у двери чуть позже Линн, которая ошеломленно уставилась на стоявшую на пороге Джеки.

– Что вы здесь делаете? – жестко спросила она.

– Разве Алекс вам не сказал? – протянула Джеки.

– Сказал мне о чем? – Линн круто обернулась к мужу.

– Я попросил Джеки мне помочь, – объяснил Алекс.

– Ты попросил ее? – Линн даже не пыталась скрыть своего презрения. – Женщину, имевшую основания убить моего брата и связи, позволявшие это осуществить? Алекс, как ты мог?

– Потому что

у нее в этом деле есть свой интерес. А значит, она не сдаст нас ради газетной шумихи, – продолжал он, стараясь успокоить Линн, пока Джеки не разозлилась и не ушла, оставив его в неведении относительно того, что ей удалось узнать.

– Я не желаю видеть ее в своем доме, – категорически заявила Линн.

– Ладно. – Алекс поднял руки вверх. – Только дай мне мое пальто. Мы пойдем в паб. Если вас это устраивает, а, Джеки?

Та пожала плечами:

– Мне все равно, но платите вы.

Они в молчании спустились по пологому склону к пабу. Алекс не счел нужным извиняться за враждебность Линн, а Джеки не стала разыгрывать из себя обиженную. Когда они наконец уселись со стаканами красного вина, Алекс вопросительно поднял брови:

– Ну и как? Что-нибудь вышло?

Джеки ответила ему самодовольным взглядом:

– Я раздобыла имя криминалиста, который работал по делу Рози Дафф. И вся прелесть состоит в том, что он продолжает работать в этой области. Он профессор в Данди. Его зовут Дэвид Соунз, и он вроде бы в этом крупнейший спец.

– И когда же вы сможете поехать и поговорить с ним? – спросил Алекс.

– Нет, я к нему не поеду. Это ваша работа, Алекс.

– Моя? Но я же не журналист. Почему он станет со мной разговаривать?

– Это жизненно важно для вас, а не для меня. Вы должны припасть к его стопам и умолять дать вам хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь продвинуть это дело.

– Я не умею интервьюировать, – запротестовал Алекс. – И с какой стати Соунзу мне о чем-то рассказывать? Он не захочет признать, что в свое время что-то упустил.

– Алекс, вы же уговорили меня сунуться в это дело, хотя я, откровенно говоря, не люблю ни вас, ни вашу агрессивную ограниченную женушку. Так что полагаю, вы сумеете уговорить Дэвида Соунза рассказать вам то, что вы хотите от него узнать. Тем более что вы ведь не будете спрашивать его о том, что он упустил. Вы поинтересуетесь вещами, которые тогда не поддавались анализу, а потому и не были включены в отчет. Если он любит свою работу, то захочет помочь. И он скорее поговорит с вами, чем с журналисткой, которая может выставить его некомпетентным. – Джеки отхлебнула вина, скривилась и поднялась на ноги. – Дайте мне знать, когда раскопаете что-то полезное для меня.

Линн сидела в оранжерее и наблюдала за огнями в бухте, которые таинственно мерцали во влажном воздухе. Она услышала, как хлопнула входная дверь и Алекс крикнул:

– Я вернулся.

Не успел он к ней присоединиться, как снова прозвенел дверной звонок. Кто бы там ни пришел, она была не в настроении принимать гостей.

Голоса приближались, но она никак не могла сообразить, кто их поздний гость. Тут дверь отворилась, и вошел Верд.

– Линн, – воскликнул он. – Я слышал, ты можешь показать мне красавицу дочь.