Дальняя дорога домой. Дитя Света
Шрифт:
В это занятие молодые люди отрабатывали разученное в прошлый раз заклятие. Внешне это было похоже на простой огненный шар, каким владели ученики начальных классов. Но превосходство над простым шаром было в том, что это заклятие могло обходить преграды, не вредя им, даже если задевало вылетевшей непослушной искрой, проникать в небольшие щели и ударять по цели, не задевая окружающих предметов, какой бы мелкой и изворотливой цель ни была.
Тренировка проходила в довольно просторной лаборатории, заставленной столами с приборами и книжными полками. И потому занятие было особенно сложным — за порчу оборудования в этой лаборатории ректор мог выгнать из школы всю группу вместе с преподавателем. И магам приходилось скользить сознанием за летящим, пока что еще медленно, шаром, чтобы
Я тихо шептала слова заклятия, повторяя их за другими аспирантами. Само оно не являлось слишком уж трудоёмким или сложным, но требовало изрядной доли изящества и точности, которая приходит только с опытом. Поэтому сейчас требовалось просто аккуратно повторить каждое движение, каждый перелив интонации древнего языка и запустить в воздух медленно летящий шар, который достигнув заданной цели, лежащей на жаропрочной подставке, уничтожит её. Конечно, как и во все предыдущие разы, у меня ничего не получалось. Другие ученики с сочувствием смотрели на меня, но молчали. Но в этот раз веселить кого-то своим очередным поражением мне не хотелось. Потому я схитрила и скрутила в ладонях мячик для жонглирования — такие проделки почему-то удавались легко. Конечно, его мигом отличат от настоящего огненного шара. Но если он пройдет заданный учителем путь, то возможно никто и не заметит подмены.
Шар ещё не успел оформиться на ладони, когда стены башни, где находилась лаборатория, ощутимо дрогнули, а снаружи раздался грохот.
— Ой, это не я! — вскрикнула я, втягивая начавшее действовать заклятие — еще одна полезная вещь, которой я сумела-таки научиться здесь.
— Вижу, — холодно ответил учитель, глядя в высокой стрельчатое окно, возле которого стояла вся группа. Все ученики поспешили выглянуть наружу, чтобы узнать, что же происходит.
Возле запертых ворот разворачивался бой. Огороженную, словно крепость, широкой стеной школу готовилось осаждать войско, в котором, судя по взвившимся в воздух заклятиям, было много магов. Впрочем, осада была какой-то неправильной. Войско не растянулось кольцом вокруг всей крепости, а пыталось пробить защиту на небольшом, хоть и довольно протяжённом участке возле ворот школы. Конечно, взять всю территорию в кольцо осаждающие не могли — восточная часть школьного сада упиралась в высокий обрыв над заливом раскинувшегося среди лесов внутреннего моря. На севере прижимались к самой стене окраинные дома Длендена, который осаждающим громить было не резон — всё-таки ответить могут. А вот южная часть, напротив, была очень удобной. Там к самой стене подступали вековые леса, которые послужили бы естественной защитой от стрел и большинства боевых заклинаний.
— Так, все на стену! Кроме вас, — учитель обратился ко мне. — Вы поможете собрать младших учеников из учебного корпуса и отправитесь с ними в подземелье. В случае чего, я надеюсь, что вы защитите их.
Молодые люди кивнули, тут же направившись бегом к лестнице. Меня же охватил ужас. Я знала, что это пришли за мной. И что сейчас погибнут люди, которые будут защищать меня, сами этого не зная. Меня, и Школу, которая впервые — и наверное вообще единственный раз за историю — переживает настоящее направленное нападение по моей вине. Потому что я сразу не покинула её уютные стены, проявив слабость и поддавшись призрачной надежде жить.
Тем не менее, я заставила себя успокоиться и спустилась в учебный корпус. Здесь царила суматоха. Все, кто мог оказать хоть какую-то помощь на стенах, выходили на улицу. Это были и учителя, и аспиранты, и ученики старших классов. Те, от кого пользы на стенах не будет, собирали испуганных детей и вели куда-то вниз. Я взяла за руки двух плачущих девочек, учениц первого класса, и повела их к лестницам, по пути окликая отставших испуганных детей.
Лестница, по которой спешно спускались дети и их сопровождающие, уходила глубоко вниз. Здесь не было окон или светильников. Над головами то тут, то там загорались светящиеся разными цветами шары света, едва разгоняющие навалившуюся тьму. Лестница вывела в узкий, но уже освещенный редкими светильниками коридор.
Около той самой дверцы стояла Далана, всматриваясь в лица и успокаивая время от времени короткими прикосновениями обеспокоенных детей. Когда она, наконец, увидела меня, то махнула мне рукой, приглашая отойти в сторону, чтобы передать распоряжение ректора. Сказала она всего несколько слов: все преподаватели и старшие ученики отправляются на стены или в лазарет, который как раз и находится на противоположном конце коридора, а мне приказано остаться вместе с детьми. И в случае чего я должна буду вывести их по тайному ходу, который найдёт под одним из слуховых окон, под которым висит круглый светильник — единственный на этой стене. Ренвальд надеялся, что этого не понадобится. Но нужно быть готовыми ко всему. Потом Далана вместе со мной проследила, как заходят в помещение последние из учеников, как старшие уходят к лазарету или на стены, прихватив где-то разнообразное оружие. И после того, как я зашла в довольно просторный зал «убежища», целительница закрыла тяжёлую дверь и ушла.
В зале подземелья царила тишина, прерываемая лишь короткими всхлипываниями. Дети испуганно и с надеждой смотрели на единственного взрослого среди них. И я старалась, как могла, их успокоить. Само помещение, как оказалось, было отведено под склад. Хотя могло быть создано именно как убежище, раз уж существовал тайный ход. Здесь хранились в основном крупы и овощи. Хотя в углу нашлось несколько мешков с яблоками. И я, не колеблясь, раздала по яблоку каждому из детей, надеясь этим отвлечь их от страха. И сама старалась улыбаться, хотя улыбка выходила донельзя напряженной. Я ужасно боялась. Даже не столько того, что меня поймают, сколько самого факта боя и чьей-то смерти. А ведь это всего лишь дети, а не бойцы…
Дети молчали, вгрызаясь в яблоки. Одни опасливо, другие — с остервенением, будто надеясь загрызть неведомого врага. Из-за закрытых дверей и небольших ветровых окон доносились звуки, какие сопровождают любой бой в магическом мире: взрывы огненных шаров, грохот крошащегося камня, вой взбесившегося ветра, треск молний…
Я не находила себе места. Я боялась, так же, как боялись дети, что окружали меня. Или может даже чуточку больше. И что бы там кто ни думал по поводу нападения, язнала, зачем маги пришли сюда. И все, что меня удивляло, почему же Ренвальд не выдал меня — я была уверенна, что и от него не скрылась истинная причина нападения — а продолжает рисковать стенами и учениками своей школы ради спасения того, что все равно должно быть уничтожено. Или он надеется сам использовать ИТУ? Но ведь он знает истинную цену силы устройства!
Очередной взрыв прогремел совсем рядом — возможно противник таки дотянулся до основного корпуса. Стены ощутимо вздрогнули, с потолка посыпался песок. Ученики сбились в кучу и с надеждой поглядывали на меня. Ведь я все же старше их, и должна их защищать. Боги! Ведь мне могло быть достаточно одного удара, чтобы отбросить всех нападающих! Пусть потом… Да не важно, что будет потом!
Удары, хоть и не такие мощные, время от времени сотрясали здание. Каждое заклинание, нашедшее живую цель, отдавалось в моей душе неведомой мне раньше тупой болью. Я не сразу поняла, что это, списывая все на эмоции. Мир вокруг расплывался, как тогда, в деревне оборотней. Казалось, я слышу голоса людей, просящих богов помочь им.
Я так и не нашла в себе сил присесть на пол или на одну из немногочисленных лавок. Побродив немного между сидящими группами испуганными детьми, я направилась к небольшой дверце, что вела в коридор, по которому мы шли сюда. Время от времени раздавались далёкие шаги — в одно из помещений, менее надежное, отведенное под лазарет, приносили раненных. Я чувствовала их боль, особенно боль тех, кто был уже на самой грани жизни — теперь я не сомневалась в природе тех переживаний, что заполняли мою душу. Откуда я знала, что это именно так — сказать было сложно. Чувствовала, и все. И каждый раз кто-то из лекарей возвращал раненых к жизни, боль отступала. Немного поколебавшись, я все-таки открыла дверь.