Дальняя заря Ивана Ефремова
Шрифт:
– Прошу вас, тончжи Чагас!
– Фай Родис склонила голову. – Не нужно больше жертв. Ваши стражи убили много людей в городе Кин-Нан-Тэ, а мы, – голос Родис дрогнул, – потеряли близких.
– Виновные должны получить по заслугам! Безнаказанность порождает вседозволенность. Странно, что вы не зная элементарных правил управления, берётесь руководить людьми. Все замешанные предстанут перед судом и будут сурово наказаны. Давно у нас не вешали публично.
Земляне стояли, поражённые услышанным. Такой скорой расправы они не ожидали.
–
– Нет. Эта экскурсия вызвана исключительно личными программами исследований наших товарищей. Целью был поиск и осмотр первобытной природы Ян-Ях.
– Что ж, они ее увидели!
– Опасность пришла не из природы. Пусть конкретные исполнители пока не установлены, но это явно порождение вашего общества, построенного на угнетении.
– О каком угнетении вы говорите? У нас на планете, по крайней мере, в городах все счастливы и довольны и жизнью, и смертью.
– Об угнетении жалкой кучкой высших сановников всего остального населения. Так называемое «счастье» это всего лишь ваши иллюзии, вы не знаете общества, в котором живёте и которым управляете, поскольку отгорожены от него стеной «лиловой» охраны и армией сановников поставляющей лишь ту информацию, что придётся вам «по вкусу».
– Выдумка! Когда ресурсы планеты истощены до предела, каждый человек должен испытывать счастье, принося пользу обществу там, куда его направит воля Владык.
21 октября 1964 года. Москва. Квартира Ефремовых
Настойчивый стук в дверь застал Таисию за перепечатыванием очередных коррективов в многострадальную «Дальнюю Зарю». «Почему не звонок» – подумала она, выходя к дверям.
Оказалось, что Ивану Антоновичу стало плохо у самого подъезда, и он присел на скамейку. По счастью, как раз в это время навестить Ефремова собрался его старый друг и верный ученик Петя Чудинов. Он практически дотащил занемогшего писателя до дверей, но нажимать кнопку звонка было неудобно.
Вдвоём с Тасей они уложили Ивана Антоновича, заставили выпить нужные пилюли.
– Я тогда завтра зайду, пусть Иван Антонович отлежится. – Откланялся Чудинов и уже на пороге добавил. – Тасенька, передайте, пожалуйста, что я заходил, что нужна его помощь по энциклопедии палеонтологии... Он должен помнить.
К вечеру Ефремов справился с приступом и даже начал распевать «Варяга».
– Ванечка, что у тебя в издательстве произошло? – Тася знала, что если звучит «Врагу не сдаё-отся наш гордый «Варяг...», то судьба опять подставила подножку.
– Зорин, сучонок, – странно слышать из уст Ивана Антоновича не печатную лексику. – Заявил сегодня, что «Дальнюю Зарю» откладывают в дальний ящик. Что вообще, не известно будет ли печататься, что слишком острая
– Ваня, милый, это конечно очень плохо, но так тоже нельзя! – Таисия провела тыльной стороной ладони по щетинистой щеке любимого. – Ты же так и умереть можешь. И кто тогда будет издавать? А чтобы издать, мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае, отдадим иностранцам.
– Нет! На это я пойти не могу. – Твёрдо, как камнем припечатал, заявил Ефремов. – Час от часу не легче. Сначала этот Зорин, теперь родная жена. Это же натуральное предательство!
– Ладно, ладно, – не стала настаивать Тася. – А давай название поменяем. Может тогда дело пойдёт легче? Мне кажется, «Дальняя Заря» как-то безлико...
– Мысль не плохая, – задумался Ефремов. – Надо подумать. Ему почему-то вспомнился вечер, завершающий славную монгольскую экспедицию. Ночь грандиозной пьянки и сетования проводника-монгола. Экзотические названия интервалов времени.
– Есть! – воскликнул он. Пусть будет «Час Быка». Самый тёмный час ночи. Время демонов!
20. ЖЕСТОКИЕ ПЕРЕУЛКИ
30 ноября 1965 года. Москва. Старая площадь. Центральный аппарат ЦК КПСС. Михаил Суслов и Пётр Демичев
Михаила Андреевича Суслова беспокоили новости, приходившие из Китая. Стареющий Мао чувствовал, что дни его сочтены, но не хотел покидать трон «Красного Кормчего». Поразительная природная интуиция подсказывала ему, что в его ближайшем кругу зреет заговор. Пример Хрущёва, похоже, не нравился старому властолюбцу. Третий год Мао воюет с собственной партией, пока с переменным успехом. Опыт фракционной борьбы подсказывал Суслову, что долго так продолжаться не может. Нарыв должен быть вскрыт, и документы последнего пленума ЦК КПК указывали именно на это. В свете того, что Мао постоянно подчёркивал верность идеям коммунизма, следовало усилить идеологическую работу на этом направлении. Вчера по телетайпу прямо из Пекина ему доставили перевод статьи «Жэньминь жибао» о ревизионизме среди творческой интеллигенции. Статья очень не понравилась главному советскому идеологу. В ней он почувствовал дух конкуренции. Тут же заработал мозг опытного аппаратчика. На память пришла старая, почти забытая, идея рекламы советского прочтения коммунистической идеи через художественное произведение. После XII Съезда события понеслись вскач и стало не до литературы. Сегодня он решил проверить, чем же закончилась его тогдашняя, забытая инициатива. С самого утра он попросил пригласить к нему в кабинет Демичева, заведующего всем Агитпропом в стране.
– Пётр Нилович, как ты расцениваешь события в Китае? – после короткого приветствия Суслов взял с места в карьер. – Читал статью по вчерашнему пленуму?
– А как же, – слукавил заведующий Агитпропом. Перевод ему принесли пять минут назад, и прочесть он успел только заголовок. – Мао что-то готовит, пакость какую-то. Опять, наверное, «большой скачок» в сторону. Бедные китаёзы...
– В свете того, что в Лобноре год назад взорвали Бомбу, бедными могут оказаться не только китайцы. – Нахмурился Суслов. – Кроме того Мао активно работает на международной арене, рекламируя свою версию марксизма.