Дальтоник
Шрифт:
— Да. Но мне теперь стало лучше, и я хочу, чтобы Джасперу Джонсу тоже стало лучше. Может, ты поможешь и ему.
— Конечно. — Кейт подвинула руку чуть ближе к сумке. — Я очень огорчилась, узнав, что ты погиб.
— Это был не я. — Он коротко рассмеялся. — Я всех обманул.
— Какой ты умный. Так одурачить копов. Как же ты это сделал?
— Просто. Заплатил одному уличному бродяге. Потом убил копов, тех, что на улице, и послал его в галерею. Все сделал как надо, заставил надеть темные очки и все такое. Они очень обрадовались. Решили,
— Неужели?
— Да. Но не сейчас. — Он сгорбился, нож задрожал в его руке. — Потом мне стало грустно. Я долго смотрел на свои картины на стенах галереи, там… — Его голос снова пресекся. — Но иногда приходится чем-то жертвовать, верно?
— Да. — Рука еще на несколько сантиметров придвинулась к сумке.
— Ты считаешь, я поступил правильно?
— Конечно. Ты очень храбрый.
— Я храбрый, крепкий, как гвоздь. Твердый, как сталь. Могу спрыгнуть с любого высокого здания!
— Супермен?
— Ага! Правильно. А ты Лоис Лейн.
— Я?
— Нет. — Он засмеялся. — Я знаю, кто ты. Не запутывай меня.
— Я не собиралась тебя запутывать.
— Люди постоянно пытаются сбить меня с толку. И обидеть.
— Жаль.
— Конечно, жаль. Но ты вылечила меня.
— Объясни как.
— Сделала так, что я вижу цвета. Это чудо.
— Покажи.
— Что значит — покажи?
— Я хочу убедиться, чтобы радоваться вместе с тобой. Покажи, чему ты научился, как я вылечила тебя. — Кейт сделала шаг вперед, хрустнуло стекло.
— Пожалуйста, оставайся на месте. Я не хочу делать тебе больно и не хочу, чтобы ты делала мне больно. Потому что…
— Я не собираюсь причинять тебе боль.
— Знаешь, что они делали со мной?
— Кто?
— Ну, доктора. Там. Моя голова до сих пор…
Кейт знала, что это электрошоковая терапия, о которой рассказывала доктор Шиллер.
Он взмахнул ножом, и Нола застонала.
— Не надо. Пожалуйста.
— Почему ты меня не узнаешь? Я думал, это будет легко по рисункам, которые я поместил на картинах.
— Каким рисункам?
— Ну, лица… с заклеенными ртами.
— Да. Я видела их, но…
— Я думал, это поможет тебе вспомнить.
— Мне хотелось бы. Но… ты просто скажи.
Он сделал несколько взмахов ножом над Нолой. Туда-сюда.
— Пожалуйста, покажи мне, как ты теперь видишь цвета.
— Но ведь здесь…
— Позади тебя, в столовой, есть еще лампы. Выключатель на стене, слева. Света много не будет, не беспокойся.
— Я и
— А я — нет. И поэтому не смогу определить, правильно ли ты называешь цвета.
— Ладно. Я включу на минутку. Только чтобы показать тебе.
— Здор-р-рово! — сказала Кейт.
— Не надо смеяться над Тони.
— Я не смеялась. Думала, Тони это понравится.
— С ним никогда не знаешь, что понравится, а что нет.
Выключатель находился в двух метрах от того места, где он стоял. Может, хватит времени достать пистолет.
Он сделал рывок вбок, включил свет и быстро прыгнул назад, остановив нож в нескольких сантиметрах от живота Нолы. Нет, времени не хватило.
Бра осветило комнату мягким рассеянным светом, и теперь наконец Кейт увидела его. Красивое, немного кукольное лицо, гладкие щеки, светло-каштановые волосы, прекрасные печальные глаза. Не верилось, что этот славный юноша — маньяк, зверски убивший стольких невинных людей. Какой ужас!
— Теперь ты покажешь мне… как вылечила тебя? Давай поиграем.
— Зачем? Я устал от игр. — Он отчаянно заморгал. В голове завертелось: «Удвой удовольствие… у микрофона Кейси Касем со своим радиошоу… у микрофона Вольфганг Джек…» — Нет! Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! — На этот раз нож опустился так низко, что задел блузку Нолы.
О Боже!
— Послушай меня. Послушай. — Кейт сделала еще шаг вперед. Его можно было уже схватить. Но если не получится, Ноле крышка. — Давай поговорим. Расскажи, как я тебя спасла.
Он на секунду закрыл глаза, и Кейт просунула пальцы в сумку.
— Что ты делаешь?
— Ничего. — Она показала ему пустую ладонь. — Видишь, ничего.
— Посмотри на меня.
— Я смотрю.
— Это был я. Неужели не можешь вспомнить? Смотри.
— Но…
— Я хочу, чтобы ты узнала меня, — произнес он очень грустно.
— Но как?
— Ты спасла меня. А теперь вот не можешь вспомнить. — В его голосе слышались слезы.
— Я пытаюсь вспомнить, но…
— Думай!
Кейт казалось, что он бредит.
— Я думаю, думаю. Но ты помоги. Мне тоже нужна помощь.
— Зачем?
Кейт ответила не сразу.
— Потому что мне тоже больно. Очень, очень больно. Погиб мой муж. Его убили. И мне больно. Так, что хочется плакать. Все время.
— Мне очень жаль тебя.
— А теперь скажи, что я должна вспомнить. Пожалуйста.
— Того человека. Ну, из тех. Одного из многих. Понимаешь? Которому она продала меня. Он связывал нас и фотографировал. Меня… и другого мальчика.
О Боже! Вот, значит, что означали эти лица на краях его последней картины, с заклеенными пленкой ртами. Конечно. Кейт только сейчас поняла. Лонг-Айленд-Сити. Они с Лиз выследили детского порнографа, Малколма Громли. Обнаружили в его логове двоих несчастных мальчиков, Денни Клингмана и еще одного. Связанные, голые, с заклеенными ртами. Она тогда этого Громли чуть не убила, после того как Лиз увезла ребят в участок.