Дама с единорогом
Шрифт:
Сделав ещё один короткий перерыв, Бригитта быстро простирнула пару чулок и осторожно, чтобы не замочить ноги, вылила воду. Тяжело вздохнув, она переложила бельё обратно в таз и, взвалив его на плечо, побрела к реке. Ребёнок постоянно напоминал о себе: шевелился, бил ножками, ей то и дело приходилось останавливаться и успокаивать его.
— Ещё один мальчик! — с гордостью думала Бидди, поглаживая живот.
Баннерет, конечно, обрадуется второму сыну и чем-нибудь одарит её: мужчины любят женщин, рожающих мальчиков. А когда она ему наскучит, он выдаст её замуж, дав хорошее приданое — это
— Такова уж женская доля! — улыбалась Бригитта и, если он хотел, провожала его.
В этот раз он даже не сказал ей об отъезде; Бидди узнала о нём случайно, от чужих людей. Что ж, баннерет не обязан был говорить ей.
Поставив таз с бельём на землю, она осторожно спустилась к проруби и разбила прихваченным с собой камнем тонкий ледок. Медленно, с остановками, Бригитта перетащила на лёд таз. То и дело отогревая руки дыханием, Бидди по очереди погружала в холодную воду выстиранные вещи и, отжимая, складывала их на свежий снег. Она не любила стирать зимой, особенно в мороз, но совсем отказаться от стирки было нельзя.
Бидди мечтала о весёлом огоньке и миске горячей похлёбки, но это нужно было заслужить, выполоскать это чёртово бельё в этой гадкой ледяной воде.
На полпути к дому, на узкой тропинке, сбегавшей к реке, ей повстречался один из наёмников. Бидди его знала, — это был Симон Грэхем, или, как его называли товарищи, Симон Рыжая борода — поэтому не испугалась и приветливо поздоровалась.
— Тяжело? — улыбаясь, спросил он.
— Есть немного, — честно призналась Бригитта.
— Домой?
— Куда ж ещё?
— Хочешь, помогу?
— А с чего бы? Среди вашего брата доброта — на вес золота.
— Да просто руки твои жалко. Видать, твой их не ценит, — подмигнул Симон, подошёл и легко поднял таз. — Скоро родишь?
— К светлому Воскресению Христову.
— Будет ещё одна душа небо коптить, — расхохотался Рыжая борода и по-дружески потрепал её по щекам.
Дома, разворошив угли, Бригитта накормила нежданного помощника нехитрым обедом. Прибежал Сирил, быстро, с присущим детворе волчьим аппетитом, доел остатки похлёбки. Симон изъявил желание немного позаниматься с ним воинским искусством, — он, либо другие наёмники часто со скуки делились с Сирилом азами своего мастерства. Оба вышли во двор. Прибиравшаяся в доме Бидди, то и дело слышала громкие, но добрые ругательства учителя сына и с радостью думала о том, что сын сможет постоять за себя.
Развесив бельё, Бригитта прислушалась: ругательства во дворе стихли. Наверное, Симон увёл куда-то Сирила. Лишь бы не в харчевню! Нет, мальчик, конечно, должен быть мужчиной, не чураться эля, но в этих харчевнях разгуливают женщины, способные заразить её Сирила дурной болезнью, от которой проваливается нос. Да и не только в этом беда: всем известно, что не случается и вечера, чтобы там не было поножовщины.
Накинув пелисон на дешёвом меху, Бидди пошла к соседке, спросить, не видела ли она Сирила. С ехидной улыбкой Долорес подтвердила её худшие опасения:
— Как же, видела я его! Вместе с Рыжей бородой пошёл пропустить кружечку в «Весёлом монахе». Там теперь новая рыжая стерва завелась, так что скоро домой не жди.
— Так ведь он ещё мал! — возмутилась Бригитта. — Ты ему чужие грехи не приписывай!
— Ой, ой, кто бы говорил! Нашлась цаца! Какова мать — таков и сын. — Долорес захлопнула дверь перед её носом.
Чёртова баба (прости, Господи!), так бы и плюнула ей в рожу! Ничего не понимает и лезет со своей ханжеской добродетелью! Она, Бидди, любит баннерета и не скрывает этого, а такие, как Долорес, тайком изменяют мужьям с кем попало, а после кичатся своей мнимой честностью. Бог им судья!
Возле «Весёлого монаха», как всегда, было шумно; парочка пьяных посетителей отсыпались в сугробах, ещё несколько остужали пыл на свежем воздухе, потирая ушибленные места. Не обратив внимания на сальное замечание хозяина, переступая через лужи кислого пива и нечистот, Бригитта переходила от стола к столу, разыскивая сына. При виде размалёванной рыжей шлюхи она сплюнула: «И бывает же такая мерзость!» и толкнула мочившегося себе на сапоги лохматого крестьянина, от которого воняло навозом. Нет, её Сирилу тут не место!
— Какая краля! — крякнул один из посетителей и смачно выругался. — Можешь, подсядешь, поболтаешь с нами немножко?
— В другой раз. — Бригитта наконец заметила сына: он сидел в уголке и, открыв рот, слушал разоткровенничавшегося за кувшином эля Симона. — Сирил, сейчас же ступай домой!
— Сейчас, мама! — отозвался мальчишка, но вставать со своего места не спешил.
— А хороша у тебя мама, сынок, просто розан! — причмокнул человек, предлагавший ей посидеть рядом. — Кто же сорвал такой бутончик?
Он попытался поцеловать её.
— Да отвяжись ты! — Бидди двинула ему локтем в грудь.
— Извини, девочка, денег нет, так что придётся поработать за так.
Он схватил её за руку и насильно усадил рядом с собой на скамейку:
— Выпей с нами для затравки!
Бригитта оттолкнула протянутую ей кружку и укусила пьянчужку, пытавшегося пошарить у неё под платьем.
— Грэг, она меня укусила! — плаксиво пожаловался он товарищу, показывая кровь на запястье.
— Ничего-то ты не умеешь, дурак! — обругал его друг. — Смотри, как надо.
Он ловко повалил Бидди на скамейку и велел товарищу крепко держать её голову и руки.
— Э, полегче там, парень! — крикнул вовремя подоспевший Симон.
— Да ладно тебе, Рыжая борода, тебе тоже достанется.
Вместо ответа Симон больно двинул ему в скулу.
— Всё из-за тебя, дрянь! — сквозь зубы процедил посетитель и со всей злости ударил Бригитте в живот. Она вскрикнула и медленно сползла на пол. Перед тем, как потерять сознание от боли, волнами расходившейся от живота по всему телу, Бидди успела услышать глухой звук падающего тела и порадовалась, что убийца её не родившегося сына не остался безнаказанным.