Дама с горгульей
Шрифт:
– Значит, о сценарии маскарада Тиховлизы узнали лишь в начале восьмого? Раньше вы им ничего не рассказывали? Или все же был предварительный телефонный разговор? – выпрямилась навстречу допрашиваемому Гриппа.
Ох, как ей понравилось внезапно побледневшее лицо этого сноба. Конечно, к нему у девушки было меньше претензий, чем к горничным, но все же и за ним числилось несколько грешков.
– Звонок? Вы имеете в виду…
– Я желаю установить, когда точно вы сообщили Тиховлизам подробности о готовящемся празднике.
– Но я…
– Вы все прекрасно понимаете. И даже имеются свидетели,
Последнее заявление Агриппины вообще-то было ложью, Елена Сергеевна категорически возражала против камер, пусть даже прислуга остается без бдительного присмотра, но оно подействовало. Сергей Петрович взглянул на дочь хозяина с плохо скрытой ненавистью и приступил к рассказу…
– Артем Георгиевич, я хочу, чтобы вы занялись увольнением этого типа. Желательно с волчьим билетом и наименьшими огорчениями для отца, – распорядилась расправившая крылья Гриппа, едва за камердинером закрылась дверь.
– Разумеется, – кивнул Сокольский. У него и самого давно чесались руки на этого гнусного соглядатая.
– И еще. Вызовите кого-нибудь из охраны, будет лучше, если мы изолируем прислугу в столовой и будем вызывать по одному. Чтобы не сговорились с теми, кто уже побывал здесь, – с некоторым опозданием попросила Гриппа.
– Правильно! – согласился окончательно утративший инициативу Артем Георгиевич. Все же кровь великое дело. Сейчас Агриппина своей хваткой напомнила ему Вольдемара Сигизмундовича.
Глава 7
Спустя четыре часа после каторжной работы Гриппа с Сокольским, довольные и уставшие, сидели в библиотеке. Горел камин, приглушенный свет торшеров не резал глаз, на столике между ними был накрыт легкий ужин. Где-то в глубине дома рыдала по щелям перепуганная прислуга.
После камердинера компаньоны успели опросить шестерых горничных, повариху, ее помощницу, электрика, по совместительству выполнявшего обязанности сантехника, кастеляншу, троих садовников, в праздничный вечер следивших за осветителями и пиротехниками, дворника, двоих водителей и саму Чесотку, то есть Чеславу Зиновьевну. И теперь, устроившись в огромных мягких кожаных креслах, вкушали заслуженную трапезу.
– Ну, что ж, думаю, пора приступить к анализу добытой информации, – подтянув под себя ноги, сказала Агриппина.
От усталости, тепла и уюта библиотеки ее начало клонить в сон, но боевой задор, захвативший ее сегодня, никак не хотел угасать и требовал продолжения.
– Полагаю, мы уже можем набросать общий график передвижения
Артем сидел в кресле с бокалом вина, который позволял себе обычно лишь вечером, и смотрел, как желто-красные всполохи огня из камина играют на рассыпавшихся по плечам волосах сидящей напротив дочери хозяина дома. Ее лицо выглядело совсем юным, а печальные, усталые глаза, затененные длинными ресницами, добавляли облику девушки мягкости и беззащитности тургеневских героинь. Раньше, глядя на Агриппину, Сокольский часто удивлялся, почему та никогда не пользуется косметикой. На фоне окружающих ее ухоженных и всегда умело подкрашенных женщин она смотрелась как деревенская простушка, но сейчас ему даже нравились свежесть и чистота ее лица, выражение трогательной невинности на нем. Артем рассматривал ее сейчас, такую тихую, кроткую, в этой тихой уютной комнате, и невольно подумал: наверное, здорово, когда дома тебя ждет такая вот женщина, умная, добрая, ласковая, очень домашняя и светлая… От ее умиротворяющего присутствия глава службы охраны, кажется, даже начал задремывать. Но тут Агриппина встрепенулась и совершенно трезвым, холодным, как морозное утро, голосом произнесла: «Полагаю, мы уже можем набросать общий график передвижения людей по дому…»
Его точно водой окатили. Господи, ну что за сумасшедшая? Ну, какие еще графики? Сокольский раздраженно взглянул на часы – те показывали одиннадцать сорок. «Спать надо ехать по домам, а графики строить завтра», – сердито подумал он. Однако не тут-то было. Гриппа уже извлекла откуда-то блокнот, большой, на пружинах, и принялась чего-то там строчить. Артем встряхнулся и заставил себя собраться.
– Убийство произошло в двадцать часов тринадцать минут. Его мы возьмем за точку обратного отсчета, – деловито бубнила Гриппа. Она уже убрала волосы в хвост и надела на нос свои кошмарные очки.
«Как в фильме ужасов, – мелькнуло в голове мужчины. – Этакая чокнутая библиотекарша, синий чулок, которая днем выдает книжки, а ночью в кожаном трико разделывает с особой, извращенной жестокостью свои жертвы».
– Если мы создадим общий график всех передвижений и отдельный для каждого человека, – не обращая на него внимания, с маниакальной сосредоточенностью бормотала Агриппина, – то потом сможем их дополнять по мере поступления новой информации и, таким образом, будем получать все более и более точную картину преступления, пока наконец не дойдем до отметки икс и не получим правильный ответ – имя убийцы.
– Гм… – лишь промычал в ответ Сокольский.
Агриппина включила диктофон и принялась за работу. Вначале Артем еще делал вид, что принимает какое-то участие в процессе, но постепенно расслабился и правда задремал.
– И вот что у нас получилось! – вернуло его к реальности громкое, бодрое восклицание. – Я ограничила временной отрезок двумя точками. Восемнадцать часов – время прибытия в особняк Коробицких и Сидоренко. Тиховлизы приехали позднее, в восемнадцать сорок. Именно с момента появления в доме первых фигурантов начинаются все важные события субботнего вечера. Значит, так, пойдем по общему графику…