Дама с коготками
Шрифт:
Приходившая в гости Марья Андреевна закатывала глаза и, с обожанием глядя на Леню, сообщала:
– Даша, ты не представляешь, как тебе повезло. Ленечка такой аккуратный, он уже в пятнадцать лет пользовался ножом и вилкой, гости с умилением смотрели, как он ест, и говорили: «Маша, как ты воспитала сына».
Наталья Михайловна грозно сдвигала брови и вещала:
– Помни, мой сын – сокровище.
Алла Евгеньевна чуть ли не со слезами на глазах сетовала:
– С тех пор, как Костик с тобой, он так постарел!
Серафима Петровна, брезгливо поджав губы, ворчала:
– В
Потом на мою голову сыпались упреки в бесхозяйственности. Заканчивалось каждое замужество одним и тем же. Я складывала чемодан и возвращалась к себе – в двухкомнатную квартиру в спальном районе. Но от каждого брака что-то оставалось. От первого Аркадий, сын моего первого мужа от предыдущего брака. Он сразу привязался ко мне и стал звать мамой. Второе замужество подарило беспородную собачку Снапика. Она мне досталась в качестве компенсации за тяготы семейной жизни. Третий супруг оставил Машу, четвертый – кошку. Нет, больше не хочу замуж. О чем и сообщила домашним.
– Конечно, дело твое, – вздохнул Аркадий, – но уж больно эта девица противная, не хочется видеть ее рядом с тобой.
Я от души рассмеялась. Надо же! Дети решили, что мать сошла с ума и подалась в лесбиянки. Разъяснив им ситуацию, несостоявшаяся Сафо пошла спать.
Утром я позвонила в колледж на Полянке и попросила к телефону профессора Радова. Мне вежливо ответили, что психолог на лекции и освободится только в 14.20. Часы показывали десять утра. Времени предостаточно, и я поехала на квартиру к Сержу.
На связке болталось четыре ключа, я открыла дверь без проблем, вошла в темный холл, и на меня повеяло затхлостью. Уголовные кодексы всего мира квалифицируют вторжение в квартиру в отсутствие хозяев однозначно – как взлом. Попыталась успокоить бунтующую совесть. Во-первых, я не открывала замок отмычкой, а воспользовалась ключом, во-вторых, не собираюсь грабить, а просто посмотрю, в-третьих, должна же я узнать, кто убил Лариску?
В кухне послышалось рычанье, и душа ушла в пятки. Но оказалось – вода шумит в трубах. В кабинете все было так, как в день моей ночевки, даже кровать не убрана.
Кассеты лежали в ящичках, каждая с непонятными значками: 5аF; 7еК, 18оР. Их было много, больше ста. В первом ящике письменного стола обнаружились всевозможные счета и документы. Во втором какие-то статьи и заметки. В третьем небольшие книжечки, похожие на телефонные. Раскрыв первую, я поняла, что это прошлогодний ежедневник. Напротив каждого дня пометки. Стала листать. «13-е – лекция на факультете», «18-е – придет аспирантка», «20-е – 19иС». Ежедневников оказалось шесть, в четвертом я нашла то, что нужно. На последних страницах цифры от единицы до 128. Напротив каждого числа имя: 1– Петр; 2 – Мария; 16 – Николай. В следующем ежедневнике латинские буквы от «а» до «z» и фамилии: о – Кочетков, f – Слонов, w – Золотова; русские буквы в последней книжке раскрыли отчество. Они повторялись и были разноцветными. Зеленая «К» принадлежала Филиппову; оранжевая – Соткиной; фиолетовая – Звонареву.
Я быстренько порылась в книжках. Выходило, что голос на моей кассете
Узнав чужие тайны, вздохнула. Неужели все кассеты содержат такую гадкую информацию? Просто клад для шантажиста. Ладно, съезжу сначала к гинекологине, узнаю, требовали ли у нее деньги. Если Селезнева тоже жертва шантажа, значит, сведения поступают от Сержа.
Приведя все в порядок, я вышла и стала запирать замок. Вдруг дверь квартиры напротив распахнулась, и выглянула дама без возраста, похожая на мальтийскую болонку.
– Слава богу, – сказала соседка, с любопытством разглядывая меня, – а то мы подумали, что Серж исчез.
Я промолчала, продолжая возиться с тугим замком. Но словоохотливая дама не унималась:
– Вы кто?
– Домработница.
– Это хорошо, а то я испугалась, думала – профессор продал квартиру. Теперь такое время, что надо знать, кто рядом живет. Наверное, грязи было!
– Нормально.
– Покойная не очень-то утруждалась. Маринка жаловалась, что если Изабелла кусок хлеба уронит, то он так и валяется на полу, пока Маринка не подберет.
Я с интересом глянула на болтунью:
– А кто такая Маринка?
– Убираться приходила. Понедельник, четверг у Радовых, вторник, пятницу в 76-й квартире. Очень аккуратная, даже странно, что Серж ее рассчитал. Может, сама ушла? Хотя вряд ли, хорошо получала. Вам сколько платят?
– Это вас не касается, – схамила я, надеясь, что соседка исчезнет. Ан нет! Уставилась на меня немигающим взглядом, видно, приметы запоминает. Сегодня же вечером доложит Радову, что в квартире побывала «домработница». Надо заткнуть фонтан.
Я повернулась к любопытной тетке и железным тоном приказала:
– Сообщите свою фамилию, имя и отчество.
– Зоя Михайловна Корнева, – растерялась дама.
– Вы помешали проведению оперативной акции. Пройдите в свою квартиру.
– Боже! – всхлипнула соседка. – Милиция!
– ФСБ, – грозно поправила я ее. – Профессор под наблюдением. Если сообщите ему о моем визите, нанесете непоправимый удар безопасности России.
Дама посерела и принялась креститься дрожащей рукой. Она принадлежала к поколению людей, панически боявшихся ЧК, КГБ, ФСБ и прочих аббревиатур. Ослушаться сотрудников такого органа просто невозможно. Пробормотав напоследок «Господи, помилуй», соседка испарилась.
Я пошла в 76-ю квартиру, где застала девочку лет десяти. Она открыла мне дверь, прижимая к уху теплый платок. Покрасневший нос, слезящиеся глаза – явный грипп.
– Вы из поликлиники? – осведомился ребенок.
– Нет, скажи, детка, у тебя есть телефон домработницы Марины, а то потеряла свою записную книжку и не могу ей позвонить?
Бесхитростный ребенок тут же сообщил номер.
На улице опять валил снег. «Пежо» успел превратиться в сугроб. Отъезжая, я заметила, как в одном окне заколыхалась занавеска. Любопытная соседка следила за «агентом».