Дама с коготками
Шрифт:
Я посмотрела на свои мокрые ноги и ахнула. Вылетела из дома в плюшевых, мягких башмачках. Неудивительно, что они насквозь промокли.
Александр Михайлович продолжал надо мной подтрунивать:
– Странно, что надела джинсы с курткой. Тебе больше подошла бы пижама с Микки Маусом.
Не выдержав, я заорала:
– Прекрати!
И тут мы с Марусей дружно заревели.
Глава 31
На следующее утро, в десять часов я сидела у полковника в кабинете. Видимо, он провел здесь всю ночь, так как выглядел помятым и осунувшимся, но лицо было, как всегда, чисто выбрито. Со вчерашнего дня меня преследовал запах гнилья, хотя мылась уже пять раз, и я втянула носом воздух.
Александр Михайлович,
– Сейчас благоухаешь благородным парфюмом, не то что накануне. Мы арестовали Кирилла Торова и Елену Ковалеву. Не удивляет?
– Нет.
– Ладно, – вздохнул приятель. – Давай сделаем так: расскажу, что знаю, но ты тоже поделишься информацией. Сложим наши знания и получим истину. Идет?
– Идет, – обрадовалась я, – только ты первый.
Кирилл Торов родился в небольшом селе Ленинградской области. Отца не помнил, тот умер, когда мальчику исполнилось два года. Мама – учительница математики, растила сына одна. Она панически боялась, что Кирилла заберут в армию. Но страхи оказались напрасными. Сын легко поступил в Ленинградский медицинский институт и великолепно учился до третьего курса. Но тут стряслась беда. Как-то раз в общежитии Кирилл повздорил с соседом по комнате. Началось с ерунды, а кончилось дракой. В пылу сражения Торов толкнул приятеля, тот поскользнулся и при падении ударился головой. В первый момент будущий медик даже не понял, что сосед мертв. Оказалось, убить человека можно за одну секунду. По счастью, дрались они на глазах у других студентов, и те на суде в один голос твердили о непредумышленности поступка. Сам Кирилл глубоко раскаивался и горько плакал. Все это произвело на судью впечатление. В результате приговор оказался до смешного мягким – два года общего режима. Торова отправили в Бологое. Мама-учительница прислала сыну за все время всего одно письмо. «Ты не оправдал моих надежд, – писала она аккуратным почерком на тетрадном листе, – навлек позор на семью, ты мне больше не сын». Она ни разу не приехала к нему и не передала даже пачки печенья.
Колония – тяжелое испытание для молодого парня, попавшего на скамью подсудимых по неосторожности и глупости. Вдвойне трудно, когда отворачиваются родственники. Первое время парень чуть не плакал, когда «коллеги» притаскивали сумки с продуктами или получали письма. Потом обозлился и научился кулаками отбивать у зеков сигареты, чай и колбасу. Начальник лагеря, узнав, что Торов недоучившийся врач, отправил его работать в санчасть. И здесь судьба подкинула мальчишке козырную карту. Санитаром в местной больничке числился непонятный человек – Иван Георгиевич Петухов. С фамилией этому зеку явно не повезло, но никто из «сидельцев» не смел и помыслить назвать его петухом. Начальник лагеря и воспитатели вежливо раскланивались с замухрышистым мужичонкой, и скоро Кирилл понял, что именно Петухов негласный хозяин зоны. Неизвестно за что, но Иван Георгиевич полюбил Кирилла.
– Держись подальше от урок, – поучал он парня, угощая неслыханным деликатесом: бутербродом с маслом и сыром, – отсидишь свое, пойдешь учиться.
Полтора года Петухов держал при себе «студента», так прозвали на зоне будущего врача. Но, отбыв срок, прежде чем выйти на свободу, очевидно, шепнул кому надо пару слов, потому что к юноше никто не привязывался. Через месяц после освобождения Ивана Георгиевича Кирилл получил первую посылку с воли: картонный ящик с сахаром, маслом, сигаретами, чаем и сухой колбасой. На дне лежали два куска мыла, пара белья, носки и тренировочный костюм. Озлобившийся парень рыдал, как ребенок. Затем стали приходить письма. Крупным, четким почерком мужчина писал о незамысловатых новостях и передавал приветы. Рядом с подписью всегда стояли телефон и адрес.
Ясное дело, что после освобождения Кирилл приехал в Москву, в небольшую квартирку на Песчаной площади. Через пару дней он понял, что Ивана Георгиевича ценят не только на зоне. Один телефонный звонок, другой – и Кирилла зачислили в медицинский институт на третий курс, дали общежитие. Еще звонок, и вот в руках у Кирилла абсолютно
– Никому не рассказывай о судимости, – наставлял Петухов, – в случае чего говори, что из Ленинградского меда выгнали за неуспеваемость, потом попал в армию. А теперь взялся за ум и хочешь учиться.
Парень слушался наставника беспрекословно. Успешно продирался сквозь частокол знаний. Когда на пятом курсе он показал Петухову зачетку с одними «отлично», тот крякнул и похлопал любимца по плечу, а вечером повез к милейшей старушке – Евдокии Петровне. За небольшую сумму баба Дуся готова была признать Кирилла внуком и прописать к себе. Кому и сколько заплатил Иван Георгиевич, неведомо, но к лету Кирилл уже преспокойно проживал у «бабушки».
Затем жизнь слегка дала крен. Петухова, которого Кирилл уже считал своим отцом, снова посадили. На этот раз он загремел за Урал. Молодой доктор регулярно посылал посылки, каждые три дня писал письма и в положенный срок приехал на свидание. Иван Георгиевич глянул на Кирилла и сказал:
– Я в тебе не ошибся. Уж очень ты на моего погибшего сына похож.
Время шло, мотал срок Иван Георгиевич, работал в поликлинике Кирилл. Но тут грянула перестройка. Ворота лагерей распахнулись, Петухов вышел на свободу. Неожиданно оказалось, что у него припрятана тугая копеечка. Как по мановению волшебной палочки появилась шикарная квартира, дача, автомобиль, а сам урка начал заниматься торговлей и превратился в уважаемого коммерсанта.
Как-то раз вечером он позвонил Кириллу.
– Тебе пора жениться, – сообщил благодетель, – и невеста есть подходящая. Собирайся, поедем в гости.
Так Кирилл познакомился с Дианой. Не успели сыграть свадьбу, как Иван Георгиевич погиб. Кто-то из бывших приятелей нанял киллера, и тот метким выстрелом снес «коммерсанту» полчерепа. Никогда, ни до, ни после, Кирилл не убивался так, как на Ваганьковском кладбище, когда шикарный гроб на полотенцах опускали в могилу.
После смерти названого отца на Торова посыпались неприятности. Оказалось, что денег особых у него нет. Решительно настроенные кредиторы сообщили о гигантских долгах Петухова и забрали квартиру, дачу и машину. Кирилл попробовал сопротивляться, но ему намекнули, что можно потерять не только деньги, но и здоровье в придачу. В одночасье доктор опять стал нищим, как в студенческие годы. Комизм положения состоял в том, что формально у него имелось все. Он жил с женой в шикарных апартаментах, водил новенький «Мерседес», а по воскресеньям жарил шашлыки возле двухэтажной дачи. Но реально ему принадлежала только квартира на Планетной улице, оставленная бабой Дусей. Доктор отлично понимал, что в случае развода окажется в двух комнатах с небольшим чемоданом.
Отношения с Дианой тоже складывались не самым лучшим образом. Вспыльчивая и капризная, она не упускала случая попрекнуть мужа его бедностью. Кроме того, ей безумно нравилось кокетничать с мужчинами, чаще всего женатыми, и непременно на глазах у жен и Кирилла. Пару раз Диана заговаривала о разводе. Но здесь ее папашка, великолепно понимая, что, разреши он дочери поменять мужа, та не остановится, велел жить с Кириллом дружно.
Как-то взбесился сам доктор и, плюнув на устойчивое финансовое положение, съехал от жены. Вечером явился тесть и велел возвратиться, пригрозив, что в противном случае расскажет всем, что бывший зять на самом деле уголовник, отсидевший за убийство.
Испугавшись, врач побрел в стойло. Постепенно у них с женой выработалась модель брака. Муж, соблюдая все приличия, заводил любовниц; супруга, делая вид, что ничего не замечает, развлекалась по-своему. Обоих это вполне устраивало, и они даже подружились. Единственно, что портило настроение Кириллу, – постоянное безденежье. Нет, питались они отлично. Тесть нанял им домработницу и давал той деньги на продукты и сигареты, оплачивал «молодым» жилье, покупал вещи, совал Диане деньги на карманные расходы. Но только Диане. Кириллу оставалась зарплата. А ее хронически не хватало для удовлетворения всех потребностей, и финансовый вопрос стоял у доктора крайне остро.