Дамасские ворота
Шрифт:
— Что с ней случилось?
— Хамасовцы сожгли.
Покинутый городок был лагерем христиан. Вандалы испохабили здание церкви и домик настоятеля рядом с ней, фрески с ликами скорбных византийских святых были покрыты непристойными надписями и рисунками, в доме царил полный разгром. На покрытом кирпичной пылью полу валялась старая фотография женщины с зонтиком, одетой по моде начала века. Нуала подняла ее.
Идя дальше к побережью, они увидели десятки костров, пылавших на фоне пестрого заката. Нуала снова повторила названия городков. Нузейрат. Дейр-эль-Балах.
Небо
— Ну прямо чертова ярмарка какая-то, — сказала Нуала.
Когда темнота сгустилась, они остановились отдохнуть возле дороги. Теперь они уже не могли сказать, что означал этот салют, или определить армейские позиции возле лагерей, охваченных беспорядками.
362
Основанное в 1972 г. крупное еврейское поселение в центральной части сектора Газа.
— Мы остались одни, без поддержки, — сказала Нуала. — Впереди ночь. Все поселки, вероятно, закроют. — Она достала карту, которую прихватила из «ларедо» Розы, и, светя себе фонариком, попыталась разобраться, где они находятся. — Дальше по дороге есть еще один небольшой лагерь. У Рашида там живут двое двоюродных братьев. Кто-нибудь, наверное, помнит меня.
Склонившись над картой, Лукас увидел, что они находятся недалеко от маленького прибрежного лагеря, в котором он побывал в первую свою поездку в сектор. Лагерь был из самых бедных.
У входа в лагерь высилась груда автомобильных покрышек, подпертых канистрами с бензином, — преграда, готовая мгновенно вспыхнуть. В сотне футов от нее, возле горящих мусорных баков, собралась группа молодежи. В свете огня он увидел ряд лежащих тел, накрытых синим одеялом. Похоже, трупы.
Они все четверо вышли из машины и пошли к груде покрышек. Лукас забрал у Нуалы карту. Стоит сохранить ее как сувенир, если они все же переживут ночь. На карте было отмечено место, где семьсот тысяч человек каждую ночь проводили в молитве при свете горящих свалок, призывая к мести и требуя защиты от мести других. Главный резерв этой силы, сектор Газа, длиной сорок километров и шириной шесть, сосредоточивал в себе более чем достаточно страха и ярости, чтобы человеческой природе хватило еще на тысячелетие. И вдобавок пляжи.
Приближаясь к жителям деревни, Лукас увидел, что все сидевшие вокруг огня мужчины стали кричать и показывать на него пальцем.
— Что это с ними? — спросил он остальных.
— Черт их разберет, — ответила Нуала. — Лучше обожди, не подходи ближе.
Лукас и Сония остановились на дальнем конце баррикады из покрышек, а Нуала и Роза попытались вступить в разговор с жителями лагеря. Те стали пронзительно кричать. Сдернули покрывало, показывая своих мертвых. То и дело один или другой указывал на Лукаса. Казалось, они не хотят слышать, что им говорят Сония и Нуала. В конце концов прибежали три женщины. Несколько мужчин помогли им пройти, отодвинув покрышки и канистры. Но когда те отправились обратно, никто не встал, чтобы помочь им.
— Ну что? — спросил Лукас.
— А-а, — поморщилась Сония, — идем отсюда.
Послышался отдаленный вой сирен. И опять — голоса муэдзинов.
— Они что-то имеют против меня? — спросил Лукас.
Он обернулся, уловив, что кто-то из лагеря крадется за ними. В свете костра он разглядел, что это был мальчишка, у которого были какие-то нехорошие глаза: то ли злоба в них горела, то ли безумие, то ли он просто страдал косоглазием. Обнаружив, что его заметили, мальчишка с хихиканьем убежал. Мужчины, сидевшие вокруг костра, продолжали кричать.
— Ты им не понравился, — сказала Нуала. — Идем. Только не беги.
— О черт! — выругалась Роза.
Они продолжали идти небрежной походкой, высоко держа голову.
— Может, запеть что-нибудь? — предложила Сония.
— Нет, — сказала Нуала. — Они подумают, что ты израильтянка. Те всегда поют.
Лукасу подумалось, что даже израильтяне на неогегельянской прогулке не запели бы в данной ситуации. Над головой с оглушительным грохотом пролетел вертолет, ослепительный луч его прожектора театрально шарил по земле.
— Эти люди, — объяснила Лукасу Нуала, — думают, что у тебя дурной глаз. И что ты шпион. И еврей. И что мы защищаем тебя.
— Ну и ну. Почему они так думают?
— Не знаю, — ответила Нуала. — Они какие-то полоумные. Мулла у них полоумный.
Похоже, больше она ничего не могла сказать. Взглянув на обочину, он увидел десятка два человек, которые бежали вдоль колючей проволоки. Какая-то развеселая компания, смеющаяся и вопящая, тычущая в него пальцем, славящая.
— Почему я? — спросил Лукас пересохшими губами.
— Ну, тут ходят слухи… — сказала Сония. — У них убили нескольких человек, возможно, снайперы из поселения через дорогу. По правде говоря, в лагерях есть провокаторы.
— Мулла внушает, что ты не человек, — спокойно объяснила Нуала. — Он говорит, что ты что-то еще.
— Что?
— Не знаю. Не человек. Дух вроде джинна.
— Но тем не менее еврей, да?
— Да, — сказала Сония. — Это не лечится, — вздохнула она. — Может, это лагерь для меджнунов. В любом случае не стоит здесь оставаться.
— Хорошо, — согласился Лукас.
Когда вновь появился вертолет, Лукас предложил:
— А не считаете, что армия выручила бы нас?
Ему показалось, что он начинает понимать, в чем смысл израильской армии.
— Нас? — переспросила Нуала. — В смысле, тебя.Если ты представитель прессы, они решат, что ты явился сюда очернять их. К тому же один из них только что был убит. Они могут взвалить ответственность за его гибель на тебя.