Дар Грани
Шрифт:
– Это, – приятный женский голос неожиданно раздался у самого моего уха, а на плечо легла изящная ладонь с длинными тонкими пальцами, которые казались даже хрупкими. Вот только плечо эта ладонь сжала так, что еще немного – и кости начнут трещать, – все, кто когда-то присягнул мне в свое время. – От дыхания незнакомки по спине прошелся дикий холод, и я физически ощутила, как замирает мое сердце от каждого ее слова. – Каждый из них когда-то, стоя у самого края Грани, дал мне свою клятву, присягая на верность во искупление грехов прошлого. Сегодня пришла и ты, последняя на небосклоне серебряных звезд.
В этот момент я попыталась обернуться, чтобы взглянуть в глаза женщине, но ее хватка стала еще крепче, не давая ни малейшей возможности пошевелиться.
– Нет, – вновь заговорила она, – ты еще слишком жива, чтобы заглянуть мне в глаза. – В голосе женщины чувствовалась улыбка, вот только, что она значила, я не бралась судить ни тогда, ни сейчас. – Я спрошу тебя трижды, и трижды ты ответишь мне, примешь ли ты мой дар, последняя звезда.
Непонятный трепет разливался у меня в душе от каждого слова, произнесенного этой женщиной. Ни один человек на всем свете ни разу в жизни не заставлял меня так трепетать всем своим естеством. Желание встать на колени, склоняя голову в уважительном поклоне, было практически нестерпимым, но в то же время я понимала, что не должна этого делать.
– Память предков говорит в тебе, твоя кровь шепчет о том, как должно относиться ко мне, но я никогда не прошу у своих детей почтения, потому как знаю, что искренность необходимо заслужить. Ты моя боль, моя печаль по угасающему роду, и я понимаю, как это непросто – быть искрой, которая может погаснуть в любой момент от дуновения неосторожного ветерка. Я вижу, что ты росла не так, как привыкли мои дети, я знаю, что ты уже не такая, и я помню слишком хорошо, почему однажды закрыла для них другие миры, заставив их сторожить свою собственную клетку. Тогда я дала каждому Дому дар, о котором они мечтали тысячелетиями, я же повелела так, что, имея эту силу, они не могли бы воспользоваться полученным. Но я могу кое-что сделать для тебя, мой последний Жнец.
Она называла меня странными именами. Что значит звезда, еще можно было понять, но Жнец?
– Я сумею вернуть Серебро в этот мир. Твой Дом возродится, и если ты сделаешь еще кое-что для меня, то я, в свою очередь, сделаю самую малость и для вас всех.
– Я не понимаю… – борясь с участившимся дыханием, пролепетала я.
– Я открою границу, открою ее для вас всех, верну вам способность путешествовать по мирам.
Она говорила о вещах, которые не имели для меня совершенно никакого значения. Иные миры? Зачем мне они? Мне и в одном-то – паршивее не бывает, куда мне несколько?! Возрождение рода? На кой они мне сдались, спрашивается? Я этих демонов знать никогда не знала, один Лео чего стоит, а если мои бабки и деды еще хуже, чем этот малость невменяемый тип? Да еще и Кайрус, который мне предстоит покорить неземной красотой и немалой силой… К слову сказать, он мне тоже особо не нужен, но деваться некуда…
– Именно поэтому я предлагаю все это тебе…
– А что вы хотите взамен?
Ну глупой я никогда не была, с детства знаю, что если кто-то предлагает тебе конфетку, то это неспроста.
– Хочу? Мм, хочу, чтобы ты вернула мои дары.
– Что?
– Сможешь сделать так, что каждый из Домов добровольно отдаст тебе мой дар, и я открою Грань.
– Что? Да кто из них добровольно отдаст мне символ своего Дома?
– Ты не поняла. Мне нужно, чтобы мои дети объединились под твоим началом, став как один под знаком Серебра. Чтобы каждый из них почувствовал, что означает быть под властью последнего Жнеца, поверил в тебя как во владыку, которого доселе не было. Объедини моих детей, заставь их стать единым целым, прекрати междоусобицу, и я верну вам целую вселенную…
– На Кайрусе идет гражданская война? – Известие для меня было не только новым, но и неожиданным.
– Им нужна твердая рука. Слишком долго Кайрус был без достойного правителя, жесткого и достаточно жестокого.
– И каков же мой дар Грани? Это тот игнис?
– Серп Жнеца? Да, это он. Так что же ты скажешь мне? Присягаешь ли ты мне в верности? Клянешься ли исполнить обещанное?
Ну, честно говоря, я пришла сюда именно за этим. Не могу сказать, что испытывала какое-то неудержимое желание стать владычицей и последней главой угасающего Дома. А если быть совсем откровенной, то мне было просто все равно. Я зачем-то продолжала цепляться за жизнь, в которой не видела смысла и цели. Продолжала брести вперед. Это с каждым днем становилось все труднее, все невыносимее: открывать глаза, делать то, что требуется. И лишь на один вопрос я никак не могла ответить. «Зачем?» Демон, у которого нет цели… Какая из меня может получиться владычица, если мне откровенно плевать на всех своих подданных, власть и прочую ерунду. И несмотря на то, что Лео закрыл мои чувства, я не стала счастливее. Я стала замороженной рыбой, которая не чувствует, как ее вытащили из воды. Она не ощущает, что задыхается, но от этого более живой ей не быть.
– Хватит, – прервала она мои мысли, – забираю у тебя то, что дано не мной, и более никто не сможет исцелить твои раны и проникнуть в разум. Лишь ты сама – хозяйка себе, – резко сказала она, перемещая свою руку мне на солнечное сплетение. Я только и успела вскрикнуть, когда волна дикого лютого холода прокатилась по моему телу, странным образом возвращая с таким трудом ушедшую боль. Слезы потекли из глаз, а из горла вырвался рваный хрип. Мне не было больно физически, но моя душевная рана закровоточила с новой силой, словно содрали едва заживший слой кожи. – Подойди ко мне, – тихо зашептала она, но по тому, что ее хватка была все такой же сильной, я поняла, что обращается она вовсе не ко мне. – Подойди! – уже грозно сказала она, когда от толпы серебряных демонов отделилась совершенно иная фигура. Фигура человека, которого я никогда бы не смогла забыть или перепутать. Его каштановые локоны все так же падали на глаза. На нем был тот же костюм, что и в день нашей последней встречи, вот только ворот белоснежной рубашки был залит кровью, а на шее зияла открытая рана. Его кожа была бледнее, чем обычно, а карие глаза казались практически черными.
– Ким, – выдохнула я, едва удерживаясь на ногах.
– Да, как видишь, это он. Нужна цель? Хочешь его? Я могу вернуть его, если ты сделаешь то, что нужно мне. Объедини моих детей, стань для них владычицей, перед которой они преклонят колени.
Она продолжала говорить, но я не могла заставить себя слушать ее. Все, что мне сейчас хотелось, – это подойти к нему, обнять его, спросить… Да о чем угодно! Но его лицо казалось таким непроницаемо печальным, он смотрел на меня бездной потемневших глаз, и не было в них ни ненависти, ни любви, лишь неутолимая тоска.
– Клянешься?
– Да, – машинально прошептала я.
– Клянешься?
– Да, – короткий ответ, словно прерывистый вдох.
– Клянешься?
– Да…
– Тогда отпускаю тебя, мой последний Жнец. И запомни: твоя награда – в исполнении клятвы!
Сознание возвращалось толчками, я не понимала, где именно нахожусь. Что перед моими глазами? Очередной мираж? Но он слишком реален, чтобы быть таковым. Неужели я лежу на настоящем ковре? Мои ноги, руки, тело казались чужими. Я лежала, уткнувшись лицом в пол, и, как ни пыталась, не могла и пальцем пошевелить. Именно в тот момент, когда я поняла, что не могу двигаться, тьма вновь распахнула свои объятия. Через сколько времени я вновь сумела открыть глаза, не знаю. Но произошло все потому, что я была словно объята пламенем. Горела каждая клеточка в организме. Скорее это был даже не огонь, такие ощущения бывают, когда отсидишь ногу, только сейчас я чувствовала это всем телом. Собравшись с духом, я решительно приподнялась на руках.
– Она очнулась! – Знакомый мужской голос раздался где-то совсем рядом. Я, безусловно, узнала говорившего, но никак не могла сориентироваться в происходящем. Перед глазами все плыло, картинка постоянно смазывалась, и я не могла найти точку опоры и равновесия. С трудом перевернулась на спину и вновь попыталась подняться. Именно в этот момент плечо пронзила острая боль. Не такая, как в остальном теле, более резкая.
Кое-как обернулась, чтобы осмотреть плечо, и просто замерла. Там красовался отпечаток ладони. Нет, это не был просто синяк от слишком сильного захвата, отпечаток был совершенно черным. Судорожно сглотнув, я попыталась провести рукой по этому следу, и в тот же миг поняла, что кожа, потемневшая от одного касания незнакомки, совершенно не чувствует моего прикосновения. Более того, она казалась не просто холодной – ледяной.