Дар Грани
Шрифт:
– Нет, не можешь, – упрямо заявила я. – Я в состоянии заплатить за еду и не собираюсь принимать деньги от незнакомого мужчины!
– Лео.
– Что? – не сразу поняла я.
– Лео, – повторил он, поднимаясь из-за стола. – Теперь ты меня знаешь, – не дожидаясь моего ответа, он направился к выходу. А я продолжала глупо смотреть ему вслед, не в силах найти ни одного подходящего случаю слова. Хотя одно все же вертелось на языке, правда, приличным назвать его можно было, только если употребить по отношению к мелкому рогатому скоту.
Стоило незнакомцу, точнее, уже знакомому, скрыться за дверями таверны, как в тот же миг рядом с моим столом оказался хозяин. На центр стола упало еще с десяток монет.
– Так бы и сказала, что подруга Лео, – недовольно пробурчал он. – Обед за счет заведения. И вот, – указал он взглядом на монеты, – скидка за аренду комнаты.
В немом изумлении я переводила взгляд с монет на хозяина таверны и обратно. Слов не было. Деньги брать в кои-то веки не хотелось вовсе. Что-то со мной не то…
Глава 2
– Красиво, да? – Родной голос режет душу на части, хотя мне и непонятно почему.
В Пограничье царит лето. Моя самая любимая пора, когда природа пробуждается от долгого сна. Время цветения и жизни. Пробиваются из-под, казалось бы, мертвой земли молодые побеги изумрудно-зеленой травы, птицы выводят дивные трели, а небо над головой такое голубое, что буквально сливается с прозрачной гладью озера Ома. Вот и сейчас, стоя на отвесном берегу и смотря вдаль, я не могу понять, где же кончается небо и начинается водная гладь.
– Да, словно небо утонуло в водах Ома, – отвечаю я, продолжая всматриваться в даль.
– Не смотри так далеко, – небрежно замечает Ким, садясь у моих ног.
– Почему?
– Глаза разболятся, – смеется он, прижимаясь головой к моему бедру. – Ты всегда смотришь вдаль вместо того, чтобы просто посмотреть вниз.
– Ты это о чем? – Его философские нравоучения всегда заставляют меня смеяться.
– Мысли о будущем делают тебе больно, мысли о прошлом тоже заставляют тебя страдать, так может, имеет смысл думать о настоящем? – вопрошает он, а я опускаю глаза, чтобы посмотреть на брата. Мое сердце падает куда-то вниз, а в душе все обрывается, ведь взгляд мой упирается в два черных провала на мертвенно-бледном лице. Ветер играет с его волнистыми, но такими блеклыми волосами, солнце отражается на их кончиках, а Ким улыбается мне. И тем страшнее становится смотреть в бездну его глаз.
Солнце еще даже не показалось на горизонте, когда меня словно неведомой силой вытолкнуло из сна. Это был первый раз, когда мне приснился брат. Первый раз, когда мне пришлось ночевать в таверне «Три кабана», первый раз, когда щупальца страха обвили мое сердце во сне.
Мне досталась небольшая комнатушка под самой крышей. Тогда я еще не знала, что она будет служить мне домом на ближайшие месяцы. Сейчас я просто пыталась совладать со сбившимся дыханием и неконтролируемым потоком слез. Небольшой отдых помог выйти из оцепенения, что поселилось в душе, а вместе с тем научиться справляться с бушевавшими внутри меня эмоциями. Одно наслаивалось на другое. Потеря брата, предательство дракона… Потом начали вскрываться «раны-мысли» о матери, об отце, братьях, о происхождении… Мысль о Каа’Лиме заставила меня перевернуться на живот и уткнуться лицом в подушку, чтобы хоть как-то приглушить раздиравшие грудь рыдания. Мой дэйург пропал. Я совершенно не могла докричаться до него! Не могла почувствовать его, как раньше. Именно в тот момент, когда я поняла это, пришло осознание: теперь я совершенно одна. После того что я сотворила с дочерью повелителя вампиров, я не могла обратиться за помощью ни к кому, даже к Орэну и Тарию. К первому – потому что не стану так его подставлять, а ко второму – по той же причине и еще потому, что даже Тарий не сможет противостоять своему повелителю. У вампиров в данном случае не может быть свободы выбора. Слово повелителя – закон.
Как бы там ни было, сейчас следовало привыкать к тому, что я теперь одна. Первые несколько дней в Тэймире я провела на чердаке, а точнее, в снятой мною каморке. Лежать на скрипучей кушетке и глядеть в потолок было единственным, чего я хотела. Все мои стремления, тяга к жизни остались где-то далеко, в стенах МАМ. Днем меня не отпускали воспоминания о прошлом. Перед глазами вставало Пограничье, детство. Казалось, что, несмотря на болезни, счастливее времени не было в моей жизни. Любящие мать и отец, родной дом, такой уютный; Ким, что считает меня родной сестрой и самым близким человеком на свете. Наши шалости, казавшиеся настоящими приключениями, полными опасностей.
Потом перед глазами вставал совершенно другой образ. Волосы, алые, будто кровь, и глаза, такие темные, что можно утонуть в той бездне, которая таится на их дне. И как же сильно в такие моменты мне хотелось почувствовать тепло его рук, услышать его голос, который скажет, что все хорошо, и пообещает забрать боль, притаившуюся в сердце. Но вот на смену тоске приходит ярость, которая затмевает собой все прочие чувства. Наверное, будь он рядом, я не смогла бы себя контролировать.
«Ненавижу», – рычит демон, царапая когтями деревянный пол комнаты на чердаке. И вновь приходит беспамятство. Сон принимает сознание в свои заботливые объятия, постепенно сменяющиеся железной хваткой кошмара, страшнее которого может быть лишь реальность.
С тех самых пор Ким приходил ко мне каждую ночь. Какие-то сны о нем я помнила хорошо и ярко, другие же просто исчезали в предрассветной дымке, оставляя лишь горькое послевкусие и чувство того, что брат до сих пор где-то рядом.
Не могу сказать точно, сколько дней провела я на чердаке таверны, но вывел меня из этого состояния мой самый верный друг, который помогал мне не забывать о том, что я еще жива, – голод. Подниматься с постели не хотелось, но мысли о еде все же пересилили. Наскоро одевшись, я решила причесаться, поскольку волосы на голове сильно походили на воронье гнездо. Именно тогда я поняла, что не все так просто в этой жизни беглеца… Краска Рэйны практически исчезла. Волосы казались дымчато-серыми, с проблесками серебристой седины. Одним словом, «ведьма обыкновенная, одна штука». Накинув на голову капюшон, я спустилась на первый этаж и попросила натаскать мне в комнату горячей воды. Привыкать к тому, что в нашем мире водопровод – это большая редкость, оказалось весьма затруднительно. Вдоволь наплескавшись в тесной лохани, я втерла зеленую кашицу из трав в волосы.
Окрашивание происходило трудно и долго. Во-первых, никак не удавалось распределить смесь равномерно, во-вторых, травка постоянно осыпалась и скатывалась комочками. Да и вообще, мне явно необходимо было что-то помощнее, чем это простое средство.
– На ярмарку собралась, а? – ни с того ни с сего заговорила со мной та самая женщина-разносчица, что обслуживала меня в первый день моего пребывания в Тэймире.
Сейчас она выглядела куда более прилично и опрятно, даже улыбка на ее лице, словно дорогой торжественный костюм, сердечно лелеемый хозяином за створками тяжелого платяного шкафа и надеваемый лишь в исключительных случаях, смотрелась как-то празднично. «Ей идет улыбаться», – заметила я про себя, а сама решила уточнить, о чем говорит эта женщина.
– Ярмарку? – переспросила я, склоняя ее к разговору.
Женщина улыбнулась еще шире, в глазах появился какой-то мечтательный блеск, и тут случилось то, чего я совершенно не ожидала, а с последствиями случившегося была справиться не в состоянии. Разносчица буквально осыпала меня нескончаемым потоком слов.
– Ах, ну да, ты же не местная. Сегодня на площади состоится торжественное открытие Тэймирской ярмарки, которая проводится каждый год. Ты даже не представляешь, какое это зрелище, ведь организуют ее нелюди! Артисты, потешные огни, танцы, музыка, веселье! Если бы ты хоть раз видела это, то уж точно не смогла бы забыть! Сюда стекается такое количество народа со всей округи! Люди, нелюди, кого только не будет! А торговые ряды?! На Тэймирской ярмарке можно купить и достать все что угодно! И даже то, что запрещено, – уже шепотом добавила она, подмигнув накрашенным яркими лиловыми тенями глазом. – И только в это время года у каждой девушки Тэймира появляется реальный шанс на веки вечные свалить из этого городишки! Знаешь, как меня достали эти потные мужики, которые каждый вечер хлебают вонючее пиво в нашей таверне! Разве не достойна я большего? Ох какая из меня вышла бы купчиха!