Дар Императора
Шрифт:
Я приглушил ее голос и вернулся к ниспосланию, дрейфуя вдоль центрального спинного зала.
Стены, оскорбленные моим вторжением, продолжали сопротивляться. Хотя корабль был наполнен угасающим разумом, тот был отравлен. Корабль хотел, чтобы его оставили в покое, позволили гнить и разлагаться в глубоком космосе.
Я видел зависшие в воздухе тела, оплетенные замерзшими внутренностями. Я видел тела, примороженные к палубе или стенам своей кровью, которая превратилась в толстую ледяную корку. Я видел груды тел, разодранные на куски так, что
В голову все больше и больше лез шепот. Каждое тело, мимо которого я проходил, добавляло свое шипение к общей мелодии.
Нет, нет, пожалуйста… последний зал… перезагрузка… нет, Бог-Император, нет… кончились патроны… нет, нет, пожалуйста… за Императора… провалил испытания… последний выстрел для себя… корабль кричит… я не вижу… мать, мать… не могу дышать, я ослеп… где это я… не вижу… нет, пожалуйста, нет, только не меня… я не могу это сделать… помогите… нет, нет, нет… помогите… моя рука, моя рука… нет, нет.
+ Возвращайся, Гиперион. Ты увидел все, что нужно. +
Я почувствовал вкус желчи во рту. Возможно, Галео прав. Я уже было собрался ответить «как прикажете», но слова замерли.
Он ощутил это в тот же момент, что и я. Все мы ощутили. Они повернулись ко мне, почувствовав то же, что и я.
— Враг, — прорычал Думенидон. Оружие ярко полыхнуло, подпитываемое нашими эмоциями.
— Нет.
При этом слове все опять взглянули на меня. Я моргнул, как только мои чувства ворвались обратно в колыбель черепа, пошатнув, но не свалив меня, как Малхадиила. Наконец ниспослание завершилось.
— Здесь есть выживший, но это не враг.
Нить его жизни оказалась достаточно тонкой, чтобы укрыться от меня в первый раз, и даже во второй я едва не прошел мимо. Душа казалась не более чем крошечной свечой посреди безбрежного холода.
+ Где? + вопрос вонзился в меня, острый, как лезвие клинка. Временами Галео забывал о своей психической мощи.
Наконец я открыл глаза.
— Орудийная палуба правого борта.
Мы двигались быстрее прежнего, дрейфуя по обесточенным палубам, пробираясь по потолку и стенам центрального хребта. Галео вел нас с поспешностью, которой не было с самой высадки.
В одной точке вокс на краткое время ожил. Инквизитор воспользовалась этим сполна.
— Гиперион, этой операцией командую я, — напомнила она.
— Знаю, инквизитор.
— Я хочу пиктографические свидетельства всего, что вы видели, пожалуйста. Вы не можете уничтожить имперский боевой корабль и отправить в архивы для вещественных доказательств лишь результаты сенсорного сканирования.
— Может, и так, — предположил я, — но свидетельства пяти Серых Рыцарей будут вполне убедительными, не так ли?
Она отвернулась от вокс-микрофона и что-то пробормотала. Что-то про «слишком ревностных ублюдков».
— Инквизитор?
Ее ворчание завершилось вздохом, который говорил о том, что она была настолько терпеливой, насколько этого было от нее вообще разумно ожидать.
— Я не возражаю против уничтожения корабля, — сказала она. — Просто мне потребуется нечто большее, чем ваши заверения в необходимости этого. Ордосам нужны вещественные свидетельства любой операции подобного масштаба. Особенно когда речь идет о военном корабле Космодесанта.
Ее голос опять стал прерываться и запинаться, когда вокс вновь начало глушить. Признаюсь, я почувствовал облегчение, но долг был превыше всего. Когда я нырнул сквозь пустоту, то вновь потянулся к ней. Мне не составило никакого труда соединиться с ней, ощутить ее позади своих глаз, позволить видеть то, что видел я.
К счастью, на этот раз она решила молчать.
Мы достигли конца длинного коридора. Я перекувырнулся в воздухе, плечом отпихнув ящик, из которого тут же выпорхнула стая патронов, и оттолкнулся от стены. Пока мы скользили по вспомогательному коридору, я летел впереди остальных. По обе стороны от нас проносились двери, каждая переборка была открыта, на краткие мгновения показывая картины разгромленных кают сервов, малых арсеналов, складов, комнат для медитации.
— Что ты чувствуешь? — пришел по воксу вопрос Малхадиила. Я ощутил, как он потянулся в мой разум, словно тот был головоломкой, которую следует разгадать уровень за уровнем. Моя волна раздражения отразила его неуклюжий натиск.
— Душа, — сказал я ему, — окровавленная и сломленная.
Ее присутствие было нечетким, слишком слабым, или же она старалась остаться незамеченной.
— Один из команды?
— Думаю, да.
— Он не заражен?
Здесь я был не настолько уверен.
+ Оружие к бою, + приказал Галео. + Приготовьтесь. +
Я потянулся к огромному входу по левую сторону коридора, по инерции развернувшись и проскользнув внутрь.
Первым, что я увидел в свете глазных линз и мерцании оружия, был раскинувшийся передо мной орудийный зал. Огромные люльки из почерневшего железа удерживали гигантские башни орудийных батарей, уставившихся в открытый космос.
На любом другом военном корабле это было бы местом мощной промышленности и великой торжественности, где сервы и сервиторы готовились вести войну во имя Императора. Здесь же оно походило на могилу.
У меня вновь мурашки пошли по телу. Отвращение, ползущее по позвоночнику, зуд позади глаз. Скверна. Грязь. Враг.
Наконец мы нашли Волков.
Глава пятая
ОДИНОКИЙ ВОЛК
— Скитнья, — ругнулась она за моими глазами.
+ Нет, + послал я ей. + Его не коснулась скверна. +
«Я не о выжившем, Гиперион. О мертвых».
Моя сетка прицеливания отмечала их всех, тело за телом, застывших в воздухе. Они были похожи на сломанные марионетки: повисшие конечности, развороченные доспехи, перебитые позвоночники.