Дар Императора
Шрифт:
— Дай нам четыре часа, — ответил Таурангиан.
— Вы их получите, — пообещал Киснарос.
Его аватар медленно оглядел мостик — судя по всему, каждый мостик. Он посмотрел прямо сквозь Малхадиила, Аннику, Кастора и еще полдюжины офицеров.
— Гиперион, — вдруг произнес гололит. Мерцающее изображение смотрело прямо на меня.
— Мой лорд?
— Ты тот, кого фенрисийцы зовут Сломавший Клинок, да?
— Один фенрисиец назвал меня так, лорд. Не могу ручаться за всех.
— Но ты сломал клинок примарха.
— Да, лорд.
Он кивнул, переведя взгляд куда-то вдаль.
— Могу я поговорить с тобой, пожалуйста? На борту
Он стоял посреди оккуляриума один, не считая многочисленные мониторы на стенах, установленные так плотно, что напоминали мне чешую на шкуре рептилии. Каждый экран показывал командный мостик одного из кораблей флота, позволяя инквизитору наблюдать глазами своих сервочерепов.
Он улыбнулся, когда я вошел, и легким взмахом руки погасил экраны. Значит, псайкер. Сильный, это ясно. Настолько мощный, как я или Малхадиил? Вряд ли.
+ Не будь так уверен, + с улыбкой отправил мне он.
— Вы звали меня, лорд?
Он покачал головой, и его улыбка исчезла.
— Напротив. Я просил тебя прийти.
— Конечно.
— Я хотел поговорить с тобой наедине, Гиперион. Нам нужно закончить это, и закончить сейчас. Постой. Дай договорить. Я уже вижу несогласие в твоих глазах, но выслушай меня. Были допущены ошибки. Я несу на себе бремя вины. Но время еще есть. Волки могут избежать гибели, и Инквизиция оставит их в покое. Нам просто нужно направить процесс в верное русло.
Я недоверчиво посмотрел на него.
— Вы привели целый орден и линейный флот в небеса над их родным миром. Даже если вы просто развернетесь и уйдете, они не простят Инквизицию.
— У каждой медали есть две стороны. Собрал ли я целый орден для поддержки флота? Да, но только чтобы показать Волкам: раз они принадлежат к драгоценным Адептус Астартес, то не должны говорить с позиции морального превосходства. Только не в случае, когда с ними не согласен другой орден.
— Серые Рыцари уже выступили против них.
Он покачал головой, встретившись со мной взглядом.
— Только узы верности, которые и так напряжены до предела. Куда больше твоих братьев могли — и должны были — присоединиться к нам. Ты не находишь странным, что их до сих пор здесь нет?
— Галактика огромна, лорд. Нас всего тысяча. Теперь уже чуть больше восьмисот, после Армагеддона и Месяцев Стыда.
— Месяцы Стыда, — Киснарос тихо хмыкнул. — Как странно слышать название, по которому тебя запомнят в истории. Хотя, стоит признать, именно этого я и заслуживаю. Но ты прав. У Серых Рыцарей есть куда более важные проблемы, чем это фиаско. Вот почему я не призывал их. Я мог бы. Многие инквизиторы так бы и поступили. Но мне не хочется отвлекать их от обязанностей. Даже сделай я это, Серым Рыцарям пришлось бы открыть огонь, если был бы отдан приказ.
Он смотрел на меня пару ударов сердца.
— И они бы стреляли?
— Некоторые — может быть.
— Вот именно, — ответил Киснарос, проведя руками по длинным волосам. — Некоторые. Большинство — нет. Это не ваша роль, и вам здесь не место. Я виноват в том, что заставил вас превысить данные Императором полномочия и втянул в политику Империума. За это я прошу прощения.
— Меня… удивляет то, что вы говорите подобным образом, лорд.
— Уверен, так и есть. Красные Охотники — грубый инструмент по сравнению со скальпелем, коим являются Сыны Титана. Они будут стрелять, Гиперион. И почтут это за большую честь. Но все равно я привел их, чтобы заявить о своем мнении их присутствием, а не орудиями их кораблей. Волки должны отступить. Альтернатива слишком страшна. Схватки в пустоте — это одно. Ничего не произойдет, если немного пострадает гордость, а некоторые расстанутся с жизнью. В масштабах Империума это ничто. Опустошение родного мира ордена Первого Основания — уже нечто совершенно иное и куда более мрачное. Это выходит за грани разумного. Но Волки должны отступить. Они не могут ставить под сомнение Трон. Этого нельзя допустить. Что я могу сделать?
Все развивалось не так, как я ожидал. Я был уверен, что приду сюда один, и когда выйду, он будет уже мертв. Я ничего не сказал. Просто смотрел на него.
Киснарос рассмеялся.
— Ну что же, убийство — храбрый шаг, но я понимаю, почему ты вынужден пойти на него. Если я до сих пор не смог убедить тебя, то надеюсь, что сделаю это к тому времени, как ты уйдешь.
Я постарался спрятать свои мысли за стеной концентрации. Существуют некоторые уловки, простые упражнения, которые защищают мысли в случае, если одной силы воли недостаточно. Я сфокусировал часть внимания на отсчете ударов сердца, одновременно пытаясь считать пульс инквизитора.
— Как хитро, — он снова улыбнулся. — Теперь я слышу лишь числа в твоем разуме. Детский прием, но эффективный. Я и сам им нередко пользуюсь.
— Почему вы не заставили ярла Гримнара выполнить ваши приказы? Вы достаточно сильны, чтобы оставить в его разуме психический отпечаток.
Он вздохнул, покачав головой.
— Иногда злодеев попросту нет, Гиперион. Просто скопление душ, которые стараются найти ответы. Проклятие, помоги мне! Прекрати пялиться на меня полным осуждения взглядом и помоги мне. Как мы можем это закончить? Подчинить Гримнара моей воле означало бы проклясть его в глазах своего ордена. Они объявят войну Адептус Терра, и сколько орденов присоединится к ним? Даже одного нам хватит за глаза. Я не желаю командовать еще одной Бадабской войной, вновь прожить Правление Крови или второе Междуцарствие Новой Терры.
— Что советовал вам лорд Йорос?
— Бедный Йорос. Благородный до последнего вздоха, он брал на себя всю вину за мои приказы, — Киснарос принялся мерить шагами комнату. — Он советовал пригрозить им, показать свою силу, сравнивая нас с альфа-самцами в дикой природе. Это звучало правильно, Гиперион. Казалось правильным.
— Волки — не звери. Ни один зверь не скован узами чести и не пожертвует собой ради других вне стаи.
Киснарос помассировал уставшие глаза.
— Я отлично усвоил этот урок. Но где-то ведь должен быть ответ. Йорос ничего хорошего не посоветовал и только пообещал, что его люди откроют огонь, когда придет последний приказ. Он предложил нам твердо стоять на своем мнении, и мы стояли. Он заверил меня, что угрозы возымеют действие, и мы угрожали. Он поклялся, что пленение Гримнара окончит войну, и мы поджидали его в засаде и предали во время перемирия. Вся вина лежит на мне и мне одном. Я не буду отрицать ее, и поэтому лично внес свидетельства своей виновности в архивы. Но мне прежде не приходилось сталкиваться с Адептус Астартес. Йорос был единственным советником и командиром перед лицом нетерпимой независимости Волков. Работать с ним было непросто, но что еще мне оставалось? Как я и сказал, мне не хотелось вызывать новые подкрепления из флота Титана. Я не мог требовать еще одного лидера для немногих оставшихся Серых Рыцарей, когда у них еще не появился избранный надлежащим образом.