Дар рассказа. Мудрая сказка о том, что такое «достаточно»

Эстес Кларисса Пинкола

Итак, вот история про «достаточно», которую мне подарила тетушка Ирена. Тетушка рассказывала ее от третьего лица, как всегда делают люди, когда «не в силах говорить об этом». Думаю, суть истории покажется вам чем-то очень знакомой, потому что корни ее уходят в глубокую древность.

Дело было во время войны. Одну маленькую деревеньку в Венгрии трижды брали три разные армии. Уже под конец, зимой, за три дня до Рождества, пришла еще одна армия и угнала почти всех, кто еще оставался в живых, в трудовой лагерь. Остальных выпроводили к границе и, сняв с каждого пальто и ботинки, оставили замерзать раздетыми. Каким-то чудом одной старухе удалось укрыться в лесу. В унынии и страхе она несколько бесконечных часов брела через лес, то стараясь стать черной, как мокрый древесный ствол, то пытаясь

слиться с белизной снега. Вокруг стояла безмолвная звездная ночь, только снег порою с шорохом осыпался с ветвей. И вот через некоторое время она вышла к сторожке, вроде тех, какие строят охотники. Убедившись, что сторожка пуста, женщина вошла внутрь и в изнеможении рухнула на пол. Мгновение спустя она почувствовала, что в избушке есть еще кто-то живой. Это оказался древний старик. Он прятался во мраке, и глаза его были полны ужаса. Она тут же поняла, что он ей не враг. Еще немного погодя и он понял, что ему тоже нечего бояться. Сказать по правде, они оба выглядели не столько жутко, сколько нелепо. На ней — мужские штаны, которые были ей слишком коротки, пальто без одного рукава и фартук, намотанный на голову вместо платка. Что до старика, то уши у него торчали вот так, а от волос остались лишь два белых клочка. Ноги жердями болтались в широченных штанах, а ремень был обернут вокруг пояса дважды — такой он был тощий.

Так они и сидели рядышком, чужие друг другу, два человека, у которых не осталось ничего — лишь имена и биение сердца. Два беглеца, чутко прислушивающиеся к скрипу шагов по снегу, две души, готовые отлететь в мгновение ока. И так, вдвоем, они несли эту полную муки стражу в прекраснейшую ночь года, в которую в добрые старые времена люди праздновали великий праздник природы и возвращение божественного света в мир.

По тому, как он говорил, старуха поняла, что старик гораздо более образован, чем она. И она была благодарна ему, когда он сказал: «Давай я расскажу одну историю, чтобы нам легче было скоротать ночь». История — этоуже что-то знакомое. В те страшные времена ничто, поистине ничтоуже не имело смысла. Но простая история — этоона могла понять. Вот история, которую он рассказал... которая придала новый смысл вопросу «что такое достаточно?» и благодаря которой та ночь навек осталась непохожей ни на какую другую — ни до, ни после нее.

Теперь у нас нет ничего, - начал старик.
– Но где-то на свете, без сомнения, есть люди, которым судьба дала гораздо больше, чем им нужно. Что же такое достаточно? Давай-ка попробуем понять.

Однажды, в далекие времена, когда наши бабки и деды еще жили на этом свете, одна девушка, красивая, но бедная, вышла замуж за такого же красивого, но бедного парня. И как раз подошел канун великого праздника, когда все обычно дарят друг другу подарки. Молодые люди оказались в большой нужде, потому что война, много лет гремевшая над этой страной, лишь недавно закончилась.

Все овцы давно ушли на съедение солдатам. Так что не былошерсти, чтобы ссучить нитки. А без ниток нельзя было прясть, а без пряжи соткать ткань, а без ткани никто не мог сшить одежду взамен старой, уже протершейся до дыр. Люди разрезали на куски две пары башмаков, чтобы сварганить из них одну, пригодную к носке. Они напяливали на себя все старые свитера и дырявые куртки, которые только были в доме, так что все казались непомерно толстыми посередке и тощими сверху и снизу.

А потом, как бывает, когда самое худшее вроде уже позади, люди начали помалу возвращаться к обычной жизни. Как собака, знающая свою конуру, они возвращались в свои опустелые дома, невзирая на царившую там разруху. Крестьянки начали чинить плуги, заменяя на худой конец железные лезвия глиняными, которые они сами лепили и обжигали. Остальные вытаскивали из земли и перетряхивали мертвые колосья в поисках зерен. Портной выпросил у кого-то несколько клочков ткани и снова принялся шить и продавать на улицах свои лоскутные куртки и жилеты. Мельник вручную молол все зерно, которое мог вырастить на окне в разбитых горшках, ловко лепил из него маленькие хлебцы и их продавал. А потом те, у кого была коммерческая

жилка, потихоньку начали копить деньжата, торгуя чем получится, — благодаря небо за то, что, каким бы там злом ни была война, солнце по крайней мере все так же светит над головой. И все в деревне шло своим чередом. Всюду постепенно появлялись знаки новой жизни, и люди как могли оберегали хрупкие ее ростки.

Так жили молодая красавица и ее пригожий избранник И хотя они многое потеряли в войну, у них еще оставалось два сокровища. Парень умудрился сохранить карманные часы своего деда и с гордостью говорил время каждому, кто спрашивал. А у девушки, несмотря на долгие месяцы голода, сохранились роскошные длинные волосы, ниспадавшие до самой земли, когда она их распускала, и покрывавшие ее всю, словно шуба из лучших соболей. И вот так, богатые и бедные одновременно, юные супруги вели скромную жизнь, выручая при случае грошик-другой то за крошечную редиску, то за зимнее яблочко.

В день праздника в каждом окне засветились масляные лампы с фитилями из тряпок Рано стемнело, похолодало, снег быстро летел по небу. Молодой женщине очень хотелось сделать своему дорогому мужу подарок на праздник, большой, красивый, роскошный подарок. Однако, как ни вытряхивать все карманы, в них оказалось лишь несколько жалких монеток. Попытавшись обдумать свое положение по возможности беспристрастно, она не смогла сдержать слез и тихо расплакалась.

Она понимала, что слезами горю не поможешь и подарок любимому так или иначе найти придется, а потому вытерла мокрые щеки и задумалась; затем, натянув свое старенькое пальто и пару перчаток, у каждой из которых недоставало пальцев, причем разных, вышла из дому и помчалась вниз по улице мимо лавок и магазинчиков, в витринах которых было почти пусто. Но это уже не имело значения, потому что она все-таки придумала подарок, совершенно особенный подарок для своего дорогого мужа, который усердно работал целыми днями, чтобы принести домой то немногое, что он получал за свой труд.

Она бежала мимо мусорных куч и старых лестниц, которые никуда не вели, по узким улочкам, а потом вошла в грязный полуразрушенный дом. Три лестничных пролета вверх, и вот она, едва переводя дух, собирается с силами и стучится в какую-то дверь.

Дверь открыла мадам Софи. На шее у мадам красовалась изрядно траченная молью норка. Волосы у мадам были оранжевые и стояли дыбом по всей голове. Брови были похожи на испачканные сажей печные щетки. Пожалуй, не найти было более нелепой особы из всех когда-либо украшавших собою лик земли. До войны мадам Софи делала роскошные парики для богатых мужчин и женщин, а теперь была вынуждена ютиться в крошечной комнатушке, где не было даже отопления.

При виде гостьи глазки мадам засверкали. «Ах, так ты все-таки решила продать свои волосы?» — проворковала она.

Они довольно долго торговались, но в конце концов все-таки ударили по рукам. Молодая женщина уселась на стул, а мадам Софи подняла одну из ее кос поближе к свету. Волосы сияли, будто шелк. Вооружившись огромными черными ножницами, похожими на хищные железные челюсти, она в три приема отхватила великолепные локоны. Прекрасные волосы упали на пол, а вслед за ними закапали сверкающие слезы. Мадам Софи сгребла отрезанные волосы в кучу, словно жадная мышь — зерно.

— Вот твои деньги, — тявкнула она. Уронив несколько монеток в ладонь молодой женщины, она вытолкала ее из квартиры и захлопнула дверь.

Вот так-то.

Даже несмотря на перенесенные страдания, молодая женщина вся светилась радостью, потому что шла туда, куда вело ее сердце. Она бежала туда, где продавались цепочки для часов, сделанные из посеребренного свинца, — однако, как говорили, выглядели они гораздо лучше, чем настоящие серебряные. Она отдала продавцу те несколько монет, которые у нее были раньше, вместе с деньгами, что выручила от продажи волос. А он протянул ей взамен цепочку для часов. Руки у него были такие грязные, что страшно прикоснуться, но все равно радость переполняла женщину, радость от того, что наконец-то у нее есть подарок, который можно не краснея преподнести своему возлюбленному. Поэтому она весело побежала домой, едва касаясь ногами земли, словно ангел, которым, впрочем, непременно была бы в другом месте и в другие времена.