Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо
Шрифт:
— И совершенно напрасно я смеюсь, — вдруг сказал Шурф. — Без твоей помощи я бы не справился с тем же Кибой Аццахом. А ведь он меня действительно «обижал». Насколько это вообще возможно.
— Что совершенно не отменяет нелепости моей формулировки, — улыбнулся я. — Ну что, научишь меня Заклятию Тайного Запрета? Или это долгое дело?
— Да нет, совсем не долгое. Но — сто седьмая ступень Белой магии. Поэтому нам придется воспользоваться одним из подвалов Дома у Моста. Допустить, чтобы ты колдовал вне специально отведенного для этого помещения, я, увы, не могу. Тут моя потребность соблюдать
— Ну так поехали, — сказал я, выпутываясь из одеяла. — Пока я не взорвался от этой грешной тайны.
— Пока мы оба не взорвались, — флегматично откликнулся Шурф.
При этом он выглядел, как человек, неумело имитирующий любопытство, чтобы сделать приятное собеседнику. Но видели бы вы, как сияли его глаза. Нам, чтобы пройти к его амобилеру, даже фонари в саду зажигать не пришлось.
— Всего восемь слов, — сказал сэр Шурф. — Ни за что не поверю, что ты не способен их запомнить.
Мы сидели в одном из подвальных помещений Дома у Моста, своего рода бункере для желающих как следует поколдовать. Когда выяснилось, что применение высоких ступеней Очевидной магии опасно для равновесия и даже существования Мира, ребята из Ордена Семилистника обустроили для своих колдовских нужд кучу подвалов и подземелий. А хитроумный сэр Джуффин Халли в результате какой-то головокружительной интриги оттяпал часть полезных помещений в пользу Тайного Сыска. Не знаю, как именно это работает, но считается, что магические действия, произведенные снаружи, хоть немного, да изменяют весь Мир, а колдун, закрывшийся в подвале, воздействует исключительно на избранный им объект и ни на что больше. По крайней мере, мне так сто раз объясняли.
— Ну, наверное, способен, — сдался я. — Тем более, что всякое стоящее заклинание само себя произносит, я в курсе…
— Ты в курсе?! — изумился Шурф. — Интересные у тебя, должно быть, источники информации. Потому что я тебе этого точно не говорил. А сэр Джуффин уверен, что заклинаниям нельзя доверять — среди них попадаются зловредные и просто любители пошутить, будешь потом собирать себя по кусочкам, не понимая, что и как натворил. Он считает, что Очевидную магию следует держать под жестким контролем. И я с ним совершенно согласен.
— Вот и мне тоже так кажется, — кивнул я. — Обязательно держать под контролем. Именно поэтому я и прошу тебя записать это заклинание. Чтобы я читал, а не говорил, что в голову придет. Вряд ли я способен четко осознавать, где кончается моя память и начинается воля самого заклинания.
— С этой точки зрения я на вопрос не смотрел, — согласился Шурф. — Пусть будет по-твоему.
И наконец сделал то, чего я от него добивался: достал из кармана самопишущую табличку, приложил к ней руку и отдал табличку мне. Заклятие Тайного Запрета проявилось на поверхности крупными, четкими, как в детской книжке, буквами. Я был совершенно удовлетворен.
— Но вообще читать заклинания, подглядывая в конспект, очень некрасиво, — неожиданно сказал Лонли-Локли. — Низкий стиль. Постарайся к этому не привыкать.
— Ты бы еще заявил, что это уже сто лет не модно, — усмехнулся я.
— Совершенно верно, не модно, — невозмутимо подтвердил он. — Только не сто лет, а примерно полторы тысячи.
Я даже не нашелся, что на это ответить.
— И кстати, на твоем месте я бы записывал не текст заклинания, а собственно формулировку, — сказал Шурф. — Что именно ты собираешься мне запретить? Подумай хорошенько. А то ляпнешь что-нибудь не то, и я буду вести себя, как идиот, и тебе никакой пользы.
— Это я могу, да.
Я задумался. Действительно, как сформулировать? Первое, что пришло в голову: «ни с кем не говорить о Незримой Библиотеке». Но я тут же спохватился: «ни с кем, кроме меня». А то смеху будет, если Шурф наотрез откажется обсуждать со мной самые интересные вещи в мире. Но, поразмыслив, я отмел и эту формулировку. Теоретически, Лонли-Локли запросто может арестовать призраков самостоятельно, без предварительных обсуждений с начальством. Полномочий у него более чем достаточно.
— Похоже, я очень вовремя напомнил тебе о необходимости четко сформулировать запрет, — заметил Шурф.
Я только горько вздохнул.
В конце концов я нашел оптимальный вариант: «ничем не навредить ни Незримой Библиотеке, ни ее сотрудникам».
— Что дальше? — спросил я.
— Никак не могу решить. С одной стороны, для чистоты эксперимента мне следует остаться тут и услышать, что именно ты мне запрещаешь. Мне же только в общих чертах понятно: скорее всего, я не должен буду кого-нибудь убивать, арестовывать, отправлять в ссылку и так далее. Но о ком именно речь, я не знаю. С другой стороны, в твоих интересах, чтобы заклятие подействовало, а значит, мне лучше выйти. Что скажешь?
— Давай так, — подумав, сказал я. — Ты сейчас все-таки выйдешь. Я наложу заклятие, и мы посмотрим, как оно действует, пока ты точно не знаешь, чего именно тебе нельзя делать. А какое-то время спустя я скажу, какая была формулировка. И ты сможешь наблюдать, какие перемены произойдут после этого в твоем организме. Или не произойдут.
Я, конечно, не столько заботился об эксперименте, сколько расчитывал, что за это время сэр Шурф так глубоко увязнет в тайнах Незримой Библиотеки, что никаких заклятий не понадобится.
— Так лучше всего, — согласился мой друг. — Удивительно даже не то, что у тебя столь изворотливый ум — разные бывают таланты. Поразительно, как ловко ты скрываешь это большую часть времени. Ладно бы от окружающих, но мне кажется, что и от самого себя.
— Просто не люблю себя хитрого, — честно сказал я. — Неприятный тип. Но временами, как видишь, полезный. Ты лучше скажи, что мне делать после того, как ты выйдешь? Читать слова заклинания, потом формулировать запрет, и все?
— В обратном порядке. Сперва ты громко и четко говоришь, чего я не должен делать. При этом, разумеется, представляешь, что я стою перед тобой и внимательно слушаю — ну, как всегда в таких случаях. На высоких ступенях Белой магии без визуализации не обойтись. Кстати, имей в виду, что на данном этапе еще можно исправить ошибку. Если ты вдруг запнешься, или собьешься, или поймешь, что вместо меня нечаянно вообразил кого-то другого, просто скажи: «Нет!» — громко и яростно, как будто разговариваешь с незаслуживающим уважения врагом. Потом дай себе подзатыльник и начинай сначала.