Дар Юпитера
Шрифт:
— Ты имеешь в виду вон тех бролка? — спросила она. — Их там тринадцать.
Бролка?
— Да, если это в самом деле они, — сказал Рейми. — Никогда не видел ни одного бролка.
— Шутишь!
По позвоночнику Рейми пробежала холодная дрожь. В одно мгновение дружеская болтовня Белтренини сменилась мрачным, даже угрожающим тоном.
Что такого он сказал? Может, признание в том, что он в жизни не видел бролка, каким-то образом позволяло установить, кто он такой на самом деле?
— Я… Ну… — забормотал Рейми.
— Неужели их нет на Центральной Линии? Ни одного?
— Не знаю, — ответил Рейми. — Я сказал лишь, что не видел ни одного. Может, наше стадо с ними никогда не сталкивалось.
Последовала долгая пауза. Рейми затаил дыхание, позабыв даже о несущемся мимо потоке серебристого фимиса.
Дерьмо пакра! Что такого он сказал?
— Может быть, — сказала она наконец. — Ладно, все это ерунда. Ешь давай.
Дальше трапеза протекала в молчании. Рейми искоса поглядывал на бролка, пытаясь догадаться, что в них такого особенного. Однако единственный вывод, который он смог сделать, состоял в том, что они двигались не как обычные джанска. Насыщаясь, они просто дрейфовали с ветром, постепенно исчезая из виду.
— Как дела? — окликнула его Белтренини. В ее голосе снова послышались легкие, щебечущие нотки. — В смысле, еще не набил брюхо?
— Я мог бы делать это целый день, — ответил Рейми, — но, в общем-то, могу и закончить. Хочешь вернуться на Уровень Четыре?
— Нет, нет, мы вернемся туда вместе, — ответила она. — Только попозже. Я люблю спать на Уровне Четыре. Кроме того, ты все еще не объяснил мне, почему ты один.
— А ты? — парировал Рейми. — Ты ведь тоже одна, разве нет?
— Это другое, — ответила Белтренини. — У меня был супруг. Он умер.
Рейми состроил гримасу.
— Мне очень жаль. Я не хотел огорчить тебя. Когда это случилось?
— Давно, — ответила она. — Когда он был Защитником, а я Воспитательницей. Он погиб, защищая детей нашего стада. — Она выразительно повела плавниками. — Но мы говорили не обо мне. Мы говорили о тебе, о том, почему ты один.
— Но я не один, — возразил Рейми. — У меня теперь есть ты.
— С помощью лести дрокмур не вырастить. — Она снова повела плавниками, хотя, казалось, была довольна его ответом. — Ладно, хватит голову морочить. Не собираешься же ты убеждать меня в том, что все Производительницы твоего стада мертвы? Равно как и все Производительницы девяти соседних стад?
Рейми вздохнул.
— Нет, она жива. Просто она предпочла другого, вот и все.
— Ну, и почему же ты не нашел себе кого-нибудь еще?
Рейми состроил гримасу.
— Это не так просто.
— Конечно не просто, — настойчиво продолжала Белтренини. — Ладно, она нравилась тебе больше прочих. Это важно. Но ведь есть и другие, не хуже? Кроме того, почему Воспитательницы не настояли? Ох! — внезапно оборвала она себя. — Вот почему ты уплыл с дальними ветрами. Они приказали тебе вступить в союз с кем-нибудь еще, а ты уперся и ни в какую.
— На самом деле я уплыл еще до того, как мне успели отдать приказ, — признался Рейми. — Хотя, если бы они сделали это… Наверно, я все равно сбежал бы.
Она фыркнула.
— Ты самый странный джанска, которого я когда-либо встречала, Раймило. Ладно, а теперь выкладывай. Всё.
Глава 12
Миллиган покачал головой.
— Сожалею, полковник. Они вне пределов досягаемости, даже с ретранслятором. Лучшее, что я могу предложить, это отправить следом за ними разведывательный зонд.
— Не забывайте, однако, что нам неизвестно, насколько восприимчивы их органы чувств, — предостерегла его Макколлам. — Если зонд подойдет слишком близко, мы можем спугнуть их.
Фарадей смотрел на дисплеи, с трудом сдерживая растущее нетерпение. Весьма символично. Первые новые создания, замеченные с тех пор, как Рейми на Юпитере, и теперь, черт бы их побрал, они скрылись еще до того, как удалось собрать относительно них сколь-нибудь достоверную информацию.
И если судить по реакции этой Советницы, бролка представляют собой что-то важное. Может быть, даже что-то решающе важное.
Но приходится считаться с реальностью, в частности с тем, что нужно беречь оборудование.
— Нет, лучше оставим все как есть, — с неохотой сказал он. — Важно не потерять Рейми. Совет Пятисот снимет нам головы, если это произойдет.
— Не понимаю почему, — проворчал Бич. — Если он и ищет для них звездолет, то делает это из рук вон плохо.
— По крайней мере, пытается, — вставила Макколлам.
— Ты уверена? — возразил Бич. — Ну-ка, попробуй убедить в этом меня. Если это вся территория, которую он оказался в состоянии осмотреть за полтора года странствий, нам сидеть тут, пока солнце не погаснет.
— Как бы то ни было, терпения у Совета Пятисот хватит ненадолго, — проворчал Спренкл.
— Я вообще удивляюсь, почему это продолжается столько времени, — фыркнул Миллиган. — Кстати, о Совете Пятисот, кто-нибудь видел мистера Гессе?
— Он вернулся, — ответил Фарадей. — Видеть его я не видел.
— Когда это было? — спросил Миллиган.
Фарадей вызвал на экран журнал учета.
— Около часа назад.
— Мне это не нравится, — пробормотала Макколлам. — Обычно он бывает здесь через три минуты после того, как оказывается на станции.
— А иногда и быстрее, — заметил Спренкл. — Такое впечатление, будто у него скверные новости.
— На что еще можно рассчитывать после того отчета, который ты отослал с ним на Землю? — проворчал Бич.
Спренкл вскинул руки.
— Эй, я ведь не могу писать то, чего не было, — запротестовал он. — Рейми сохнет по потерянной возлюбленной. И что я должен говорить?
— Не следовало изображать это таким образом, будто он на грани срыва, — буркнул Бич.
— Хочешь сказать, что я лгу? — взорвался Спренкл. — Если бы я был склонен к этому, то занялся бы политикой.