Дар
Шрифт:
Он достал ее из фургона, а Мэрибет взяла коробку. Это были самые маленькие елочные игрушки, которые Энни особенно любила — крошечные мишки, солдатики с трубами и ангелочки. В коробке лежали также елочные бусы и серебристая мишура.
Томми установил елку на могиле, на маленькой деревянной подставке, и они по очереди стали вешать на нее игрушки. Этот разрывающий сердце ритуал продолжался несколько минут, после чего они стали молча разглядывать результаты своего труда, и Томми вспомнил, как Энни любила Рождество.
Он уже рассказывал об этом
Потом он посмотрел на Мэрибет, стоявшую рядом с елочкой.
Куртка не застегивалась на ее выпирающем животе, глаза были полны слез, рыжие волосы выбивались из-под шерстяной шапочки. Томми почувствовал, что никогда не любил ее сильнее, чем сейчас.
— Мэрибет, — ласково позвал он, зная, что Энни одобрила бы его поступок.
Это надо было сделать именно здесь. Мэрибет должна была стать частью его жизни и его будущего.
— Давай поженимся… пожалуйста… Я так тебя люблю…
— Я тоже тебя люблю, — т сказала она, подойдя ближе и взяв его за руку, — но я не могу, ты же знаешь… не сейчас… не проси меня делать это…
— Я не хочу тебя терять, — продолжал Томми, посмотрев на маленькую могилку, где лежала его сестренка, рядом с рождественской елкой, которую они ей принесли. — Я потерял ее и не могу потерять тебя… пожалуйста, давай поженимся.
— Не сейчас, — мягко откликнулась Мэрибет.
Ей очень хотелось дать ему все, что она могла дать, но она боялась причинить ему боль, не оправдав его надежд. Мэрибет была мудрее своих лет и в какой-то степени по-женски мудрее его.
— Ты обещаешь когда-нибудь выйти за меня замуж?
— Торжественно обещаю тебе, Томас Уиттейкер, что я буду любить тебя вечно, — произнесла она, готовая перед Богом ответить за каждое свое слово.
Мэрибет чувствовала, что никогда не забудет, кем он стал для нее с первой же их встречи. Но никто не мог знать, что их ждет в будущем, куда каждого из них приведет судьба.
Она страстно желала стать частью его жизни до конца своих дней, но кто мог знать, что будет дальше?
— Пообещай мне выйти за меня замуж.
— Если мы оба будем этого хотеть, — как всегда, искренне сказала она.
— Я всегда буду готов на тебе жениться, — торжественно произнес Томми, и она знала, что он действительно верит в свои слова.
— Я тоже. Я всегда буду тебе другом, Томми… и всегда буду любить тебя.
И если им повезет, она в один прекрасный день станет его женой. Мэрибет тоже этого хотелось, и слишком сильным было искушение выйти за него уже сейчас, в шестнадцать лет, но ей хватало мудрости для того, чтобы понимать, что в один прекрасный день все может измениться.
А может быть, все будет иначе — их любовь с каждым днем будет становиться все крепче.
Но кто знает — ведь жизнь могла разнести их по разным уголкам земного шара, разъединив навсегда, хотя она очень надеялась, что этого не произойдет.
— Я буду ждать столько, сколько понадобится, — заверил ее Томми. — Мои чувства к тебе никогда не изменятся.
— Спасибо, — ответила Мэрибет и нежно поцеловала его.
Как бы ему хотелось, чтобы она пообещала ему большее! Но он был рад и малому, понимая, что сейчас она не может дать ему больше.
На некоторое время воцарилось молчание.
Томми и Мэрибет стояли у могилы, глядя на маленькую елочку и размышляя о маленькой озорной девочке, навсегда оставшейся в их сердцах.
— Мне кажется, она тебя тоже любит, — тихо сказал Томми. — Если бы она была с нами!
С этими словами он сжал руку Мэрибет и повел ее к машине. Молодыми людьми овладела тихая грусть, и по дороге домой они молчали. Теперь между ними было что-то тихое и хорошее, сильное и чистое, очень искреннее.
Оба они понимали, что в один прекрасный день могут соединиться — а могут и расстаться. Но и Мэрибет, и Томми верили, что ничто не сможет разлучить их.
И Томми, и Мэрибет для своих шестнадцати лет слишком много пережили. У них была надежда, была взаимная клятва и были общие мечты. Это было хорошее начало для чего бы то ни было, бесценный дар, который они дали друг другу.
Сидя в гостиной, они тихо разговаривали, смотрели семейные альбомы и смеялись над детскими фотографиями Томми и Энни.
Когда родители Томми наконец вернулись, Мэрибет как раз разогрела им обед. Джон и Лиз были рады оказаться дома и застать Мэрибет и Томми довольными и веселыми; порадовала их и елка, только на лицо Лиз набежало облачко грусти, когда взгляд ее задержался на самодельных игрушках. Глаза ее наполнились слезами, но потом она посмотрела на сына и улыбнулась.
— Спасибо, что ты их повесил. Мне бы очень их не хватало.
Если бы их не было, всем бы показалось, что они хотят забыть о существовании Энни, а это было не так.
— Спасибо тебе, мама.
Томми был доволен тем, что они не ошиблись, повесив эти украшения на елку.
Вся семья отправилась на кухню обедать.
Мэрибет спросила, как прошла поездка, и Лиз ответила, что довольно успешно. Правда, восторга на ее лице не было, но Джон выглядел удовлетворенным. Поездка удалась ровно настолько, насколько позволяли обстоятельства, но, несмотря ни на что, за столом весь вечер царила праздничная атмосфера.
От глаз Лиз не укрылось, что между Томми и Мэрибет произошло что-то важное. Они вели себя гораздо серьезнее и сдержаннее, чем когда-либо, и она не могла не догадаться, что теперь их явно связывают какие-то более сильные узы.
— Как ты думаешь, что они тут делали в наше отсутствие? — спросила она у Джона вечером, и ее муж явно смутился.
— Если ты имеешь в виду то, что ты, по-моему, имеешь в виду, то я тебе скажу, что даже страстно влюбленный шестнадцатилетний юноша не может справиться с таким препятствием, как огромный живот, — покачал головой Джон. — Мне кажется, что ты напрасно беспокоишься.