Дариар. Статус-кво
Шрифт:
— Кеннет…
— Что, Кеннет? Я сказал, пошли. И это приказ.
Лорен смерил меня злым взглядом, но, ничего не сказав, подошел к одному из книжных шкафов, на месте которого вслед за золотым сиянием появилась дверь. Он взялся за ручку, но я остановил его. Да вот так, я тебя предупреждал, между прочим. Не хочешь по-хорошему, будет вот так, а данная клятва дружинника герцогу гораздо древней той, что ты дал Ложе, когда стал Магистром. Поэтому-то ты вне Ложи можешь творить, что только в голову взбредет, а вот ослушаться прямого приказа своего герцога — нет. Тому, кто ту клятву придумывал, не нужны были дружинники, которые могли каждое его слово оспорить. Это я слишком много вольностей вам позволяю, но подобное положение не может
— Подожди, отдай приказ этой демоновой комнате, чтобы ребят выпускала и впускала, а то мало ли, кушать захотят или спасти своего господина на досуге, случаи-то всякие случаются. На эльфа и твоего братца это не распространяется, захотят покушать, кто-нибудь из Теней, возможно и сжалится, если они разумеется плюнут на гордость и попросят. — Старбоэль, подняв взгляд от книги, посмотрел на меня исподлобья, но промолчал. Может, я и перегибаю палку, но раз эльф играет роль такого униженного и обездоленного, что может пойти на все ради сделки со мной, то пусть доигрывает до конца. А я посмотрю на его эльфячью выдержку. Лорен кивнул, и я первым вышел из комнаты. Сам Лорен задержался буквально на мгновение, и вскоре присоединился ко мне.
Я ожидал оказаться где угодно, но только не там, где мы оказались. В Храме Доргона я был впервые, но сразу же понял, что здесь к чему. Здесь все было практически все так же, как и в Храме Веруна в Аувесвайне, кроме одной небольшой детали: в центре стоял пьедестал с расположенным на нем мраморным изваянием Волкоголового божества. Я смотрел на Доргона и по какой-то причине не мог оторвать взгляд. Складывалось ощущение, что он так же, как и я его, пристально меня рассматривает. Ощущения от этого были не слишком приятные, но и какого-то отвращения и неприязни, которые вбивались каждому с рождения в Аувесвайне по отношению к Доргону, я не испытывал.
— Кеннет, — на пределе слышимости позвал меня Лорен, и я смог, наконец, вернуться в реальность, оторвав взгляд от глаз статуи, взгляд которых, казалось, принизывал меня насквозь. Прогоняя наваждение, я зажмурился, и когда открыл глаза, то никакого ощущения, что статуя на меня смотрит, больше не ощущалось. Ненавижу эти божественные игры разума. Лорен стоял рядом и ждал, когда я приду в себя, только после этого пошел к центральному выходу из храма, который был пуст. Я не увидел ни единого молящегося верующего или храмовника, которые практически всегда так или иначе находятся внутри. Выйдя из храма, где было темно, душно и пахло мелиссой, мы оказались на шумной площади, где кипела своя обыденная жизнь. Стояли торговцы, зазывающие к себе покупателей громкими криками, сновали служанки с корзинами, наполненными овощами и зеленью, бродили нищие, вперемешку с карманниками, ищущие не слишком внимательных растяп. Периодически мелькала стража, которая в Лиандре носила легких кожаный доспех и была вооружена мечами. От такого количества людей мне сразу стало не комфортно, учитывая наше текущее положение дел.
— Ты думаешь безопасно вот так ходить по центральной площади? — неуверенно поинтересовался я, идя рядом с Лореном, который шел не особо торопясь, постоянно оглядываясь по сторонам.
— Самое лучшее — это смешаться с толпой, тем более, тебя тут ищут как подростка, а меня, как Тень. В лицо тебя вообще никто не видел, а те, кто знают меня, либо мертвы, либо предпочитают находиться вдали от тех, кто находится ниже их не иерархической лестницы нашего общества. — Он говорил негромко, снова и снова оглядываясь, будто каждую секунду ожидал нападения, как бы он не уверял меня в обратном.
— Старбоэль сказал, что у главного дома собираются недовольные и город на пороге мятежа, но я не вижу ничего подобного, — уже ставший непривычным шум городской толпы немного дезориентировал, но я надеялся, что мои органы чувств вспомнят, что это такое находиться в социуме, все-таки родился и вырос я в столице, а это гораздо больше народа на площадях, чем я вижу здесь.
— Пока все мирно, но далеко не спокойно. Религиозные фанатики, нищие и те, кто вечно недоволен собираются группами возле резиденции Дрисколла и его помощников, выкрикивают угрозы и призывы, главный дом тоже как в осаде. Остальным же горожанам пока и так есть чем заняться, но все поменяется в один миг, дай только толчок. Одна нелепая смерть от рук стражи или прибывшей элиты, косой взгляд или приставания чужака и все завертится так, что не остановишь. Поэтому власть имущие сидят и молчат в тряпочку, ожидая подкрепления из столицы, а народ не громит все подряд, потому что большинство понимает: если выживут, то с соседями придется как-то жить. Градус накала атмосферы пока позволяет всем вести себя благоразумно. И да, это далеко не центральная площадь. Всего в Лиандре четыре торговые площади и одна центральная. Мелкие рассеянны по всему городу. Не пойдет же служанка за капустой на центральную площадь через весь город. Пока она до дома дойдет, в ее капусте никто нуждаться уже не будет. Пришли.
За разговором мы все дальше отдалялись от площади и, несколько раз свернув в небольшие узкие проулки, вышли на широкую мощенную дорогу, по обеим сторонам от который шли жилые дома стояли вперемешку с лавками разной направленности: по крайней мере, я заметил пекарню, оружейную лавку, аптеку и ювелирную лавку. Мы остановились перед двухэтажным зданием, которое стояло несколько в отдалении от остальных. Красочная вывеска, на которой красовались три розовощеких мужика явно навеселе с кружками в руках. Надписи никакой не было, только такая вот инсталляция того, чего ждать внутри. Поросенка, кстати, на котором настаивал Лорен, пребывая в таком же состоянии, как и крайний правый мужик, глаза которого скатились к переносице, на вывеске на было.
Лорен замялся на пороге, глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и первым вошел внутрь полутемного полупустого помещения. Несколько раз окинув взглядом зал и не обнаружив ничего, что могло бы сразу причинить мне смертельную опасность, Лорен впустил меня, а сам направился к стойке за которой стоял мужчина и протирал несвежей тряпкой кружки. Я последовал за ним, тем более что все равно больше разговаривать было особо не с кем. Сев на стул, я подозвал трактирщика и сделал заказ. Он кивнул, взял плату вперед и, наказав одной из девушек, сновавших по залу принести нам заказанное, остался за стойкой, не сводя с Лорена пристального взгляда, но обращаясь к нам предельно вежливо без каких-либо упреков и ругани. Странно и непонятно, но раз не требуют с порога возмещения ущерба, то обошлось без погрома.
— О, Луциан, — к нам подскочила вполне миловидная девушка, лет двадцати на вид, с грязной тряпкой наперевес. Ловко запрыгнув на колени к Лорену, она обняла его за шею и поцеловала. Лорен, опешив, сначала пытался ее аккуратно с себя снять, но не тут-то было, деваха держалась крепко, все еще надеясь на ответный поцелуй. Распускать руки ему явно не хотелось, тем более, девушка было вполне так и ничего, поэтому, не придумав ничего лучшего, он ответил на поцелуй, после чего девчонка наконец выпустила Лорена из своего захвата и, звонко рассмеявшись, упорхнула в сторону кухни под выразительный взгляд трактирщика. Я пригубил поставленное передо мной вино, отмечая, что, на удивление, вкус оказался не так уж и плох.
— Луциан? — я хихикнул и повернулся к Лорену, который растерянно обводил взглядом помещение, где в утренние часы особо никого не было, так сидела парочка работяг за поздним завтраком и какой-то мужчина в довольно строгой одежде в углу, что-то внимательно читал и записывал в книжечку, не обращая на первый взгляд никакого внимания на окружающих.
Глава 16
Я развернулся к Лорену и принялся ждать ответ на свой вопрос, касаемый очень странного имени, которое он себе выбрал.