Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)
Шрифт:
Мария Петровна пристроила тяжелую сумку на скамейку, чудом сохранившуюся на разоренной остановке. Расписание было вырвано с корнем. Да и без расписания ясно, что сидеть ей тут и сидеть. Может, час, а может, и два… Пока автобус не соизволит приехать. Попутку ловить бесполезно – кто ж ее, старуху, да еще и без денег, возьмет?
У остановки мягко притормозила красивая заграничная машина.
Таня до того соскучилась и загрустила наедине с собой, что решила взять попутчика. Даже бесплатно – просто поболтать по дороге. После обеда ее клонило в сон, да и одиночество
Она держалась в правом ряду и смотрела, не проголосует ли кто-нибудь с обочины. Два парня в кирзовых сапогах… Не подходит. Крашеная девица в вызывающей «мини»… Нет, эта ждет явно не ее, а какого-нибудь изголодавшегося по ласке дальнобойщика. Наконец на остановке она увидела сухонькую бабулю. Бабуля не голосовала – она терпеливо сидела на лавке и явно ждала автобуса. Долго же ей ждать придется! Таня помнила, что единственный междугородний автобус она обогнала с час назад.
«Пежик» притормозил аккуратно и плавно – чтобы не испугать старушку.
Таня высунулась из машины и приветливо предложила:
– Давайте подвезу!
Увидев испуг в глазах старой женщины, добавила:
– Я в машине одна. И подвезу бесплатно!
Мария Петровна уютно устроилась на переднем пассажирском сиденье. Сумку они положили в багажник. Мария Петровна сначала хотела взять ее себе на колени, но девушка сказала:
– Зачем вам такую тяжесть на руках держать? А заднее сиденье у меня все завалено…
Марии Петровне никогда раньше не доводилось ездить в таких шикарных машинах. Дороги не чувствовалось – они вроде как по реке плыли. Не то что этот автобус, который прыгает на каждой кочке. И сидеть так мягко и удобно – ее спина как на перине, ни одна косточка не ноет.
Девушка молча смотрела на дорогу, с вопросами не приставала – давала ей возможность прийти в себя. Машину она вела уверенно и спокойно, обгоняла грузовики непринужденно и быстро.
Старушка устроилась на сиденье еще удобнее – оказалось, что можно спокойно вытянуть ноги и они ни во что не упрутся, – и завела разговор…
Они ехали вместе три часа. И все три часа проговорили, как равные. Как будто и не было у них разницы в возрасте. Как давние друзья – без секретов, без недомолвок. Таня рассказывала о своей семье, о своей жизни, о том, как ей везет в работе и не везет в любви. Мария Петровна говорила о дочке и о своей нелегкой жизни на одну только пенсию – помочь-то некому, муж давно умер…
За окном пролетел Воронеж. Они объезжали город по кольцевой дороге, которая проходила через чудесную сосновую рощу, и остановились там – подышать волшебным хвойным воздухом и перекусить. На том, чтобы остановиться, настояла Мария Петровна:
– Ты, дочка, с лица уже совсем спала. Отдохнуть тебе пора!
Мария Петровна попробовала Таниных «неправильных» бутербродов и с удовольствием съела целых два острейших помидора. Сказала, что очень вкусно и она в свои соленья теперь тоже станет добавлять больше уксуса и перца.
Поев, они стояли у машины и наблюдали чудесный летний закат. Смотрели, как молодое, сильное солнце неохотно опускается все ближе и ближе к сосновым вершинам…
И вдруг Марию Петровну как кольнуло. Она почувствовала что-то
Через секунду черный человек слился с наступающим сумраком и исчез.
– Танечка, а зачем ты едешь в Южнороссийск? – первым делом спросила Мария Петровна, когда они наконец отправились дальше.
Таня пожала плечами:
– Да так, маленькое семейное дело.
Она совсем не собиралась посвящать попутчицу – пусть и милейшую бабулю! – в свои планы.
«Как же ей рассказать о видении? Да чтоб поверила? Чтоб за психическую не приняла?» – ломала голову старуха.
Они уже свернули с трассы и подъезжали к ее дому.
– Дочка, переночуй-таки у меня! – в который уже раз предложила Мария Петровна.
Но Таня хотела добраться до Богучара и заночевать там. Это еще сто пятьдесят километров. Значит, за день получится семьсот тридцать, и еще столько же останется на завтра. К будущей ночи она уже будет в Южнороссийске – доберется туда за два дня, как и планировала. А Таня любила исполнять намеченные планы.
– Нет, баб Мань, на полчасика заскочу чайку выпить – и дальше.
– Упрямая ты, доча, – не переспорить. Со мной-то упрямься, мне не жаль, а вот мужики-то этого ой как не любят…
– Да я и сама уже поняла, что не любят, – сердито ответила Таня. – Только что ж с собой поделаешь…
Они подъехали к унылой пятиэтажке. Выгрузили сумку. Таня вызвалась нести ее сама. В квартире («Боже мой, неужели бывает такая бедность?» – подумала столичная девушка Таня) Мария Петровна захлопотала над чаем. А Татьяна прохаживалась по единственной комнате, оклеенной выцветшими, драными обоями, рассматривала фотографии, которыми вместо ковров были украшены стены. Вот баб Маня, совсем еще молодая, и рядом ее муж. Вот маленькая дочка Леночка… Леночка в школе… А вот уже Леночка с женихом – тем самым, непутевым. Таня сняла фотографию и всмотрелась в лица молодоженов. Красивая девушка с робко-влюбленным взглядом. И матерый, нахальный парень. С виду – идеальная пара. Но Таня поняла, что имела в виду Мария Петровна, когда говорила, что она раскусила жениха дочки с первого взгляда.
– Доченька, пошли, чай готов, – позвала ее с кухни баб Маня.
За чаем Мария Петровна решилась:
– Послушай меня, Танечка, только не бойся… Тут соседки говорят, что колдунья я… А я не колдунья… Я просто иной раз будущее вижу… И сбывается…
В Богучар Таня приехала вскоре после полуночи. Долго кружила в темноте по ухабистым улочкам в поисках гостиницы – останавливаться и спрашивать у редких прохожих не хотелось. Подумала, что город маленький и в конце концов она наткнется на гостиницу сама.