Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)
Шрифт:
– Вот и я говорю.
– Где конкретно располагается «вэ-чэ», откуда горючку украли?
– Сейчас… – Ибрагимов зашелестел бумажками. – Часть базируется недалеко от Москвы, в Нижегородской области.
– А точнее?
– Точнее тебе! – недовольно буркнул куратор. – Ты что, спутник-шпион? Или на американцев работаешь?.. Ладно, сейчас гляну…
Снова в трубке раздалось шелестение бумаг.
– Точнее, – он назвал место. – Это тебе о чем-нибудь говорит?
– Да особо – нет, – пожал плечами Ходасевич.
– Ну, ладно, я тебя удовлетворил? Пора, наверно, и меня в долю взять, а?
– Ох, Николаич, –
– Вольно ж тебе!.. Ну, сам ввязался – сам и вывязывайся.
– Умеешь ты заразить оптимизмом. Ладно, в любом случае – спасибо.
Ходасевич нажал отбой и потянулся к сигаретной пачке. Она оказалась пуста. Валерий Петрович с раздражением на себя и обстоятельства встал. Придется спускаться в «свою» комнату за сигаретами.
Майя
Такого не было никогда.
Нет, конечно, Денис сердился и раньше. Сердился ярко, эффектно. Он мог кричать на нее и клясться, что выкинет на улицу без копейки, «в одних, как я тебя подобрал, лосинах!».
Денис мог швырнуть ее на кровать, до боли сжать запястья, надавать пощечин… и каждой пощечине Майя радовалась, потому что это означало одно: Денис перезлился. Выплеснул свой гнев. Как это однажды заумная Наташка сказала… суфле… субле… вот – сублимировал. Но сейчас… Сейчас Денис на нее вовсе не сердился. И глаза у него были спокойные и пустые. Но смотрел он на нее, будто она старая, толстая, неряшливая корова. И когда она к нему обращалась, в ответ даже не раздражался. А просто заявлял спокойным, ледяным тоном: «Оставь меня в покое».
Все время от обеда до ужина Майя ходила за мужем бесшумной тенью, не спускала с него глаз. Он в спальню – и она за ним. Денис лежит на кровати – она рядом, на кресле. Муж спускается в столовую выпить виски – и Майя за ним спешит, робким голосом предлагает принести то льда, то содовой… И Денис жену не гонит. Просто смотрит сквозь нее, словно она стеклянная. А если Майя случайно касается его плеча, то стряхивает ее руку брезгливо, словно мокрицу…
Новый костюм – синие брючки и голубая кофточка в облипку, все от Гуччи (Майя его из шкафа Тамары конфисковала) – ни малейшего успеха не имел. Самые многообещающие улыбки натыкались на холодный, бесстрастный взгляд. И даже испытанное оружие – вызвать ревность: поворковать с Инковым, посекретничать с полковником – применять было бесполезно, все равно бы не подействовало.
И тогда она оставила Дениса в покое и отправилась бродить по участку. От бани к беседке. От беседки – к кустам малины. От малины – к альпийской горке… Простой, бездумный маршрут. «Неужели он меня совсем разлюбил?!» – страдала Майя. И проклинала себя – ох, как проклинала! – за недавний скандал в спальне. За пощечину в кабинете. За излишнюю откровенность, на которую ее развел противный толстяк.
«Зачем? Зачем я все это сделала?» – в тысячный раз терзалась она. И сама себе отвечала: «Но я же не сомневалась: Денис меня любит! Так любит, что простит! Простит что угодно!»
Но получалось, что Денис ее разлюбил…
Майя не выдержала. Нырнула в кусты малины, ведущие к задней калитке, подальше от любопытных глаз… тут же исцарапалась о колючие ветки… И зарыдала.
Плакала то ли от горя, то ли потому, что колючки безжалостно драли и дорогой синий костюм, и волосы, и ее самое.
Ревела долго – уже и смеркаться стало. А когда, наконец,
Монета оказалась иностранной. Изображение королевы и цифры: «10 pence». Английская монета. И что бы это значило? Какой-то англичанин или англичанка лазил здесь, в малиннике, на участке? И обронил монету?
Майя осмотрелась: совсем рядом находилась задняя калитка, выходящая в лес. И дом отсюда, из кустов малины, виден был как на ладони. Высокие окна гостиной. Кухня – там возится Вика. Вот подошел к окну в своей комнате на втором этаже толстяк полковник. Закурил, выпустил дым в открытую форточку, отошел. Этот малинник – идеальный наблюдательный пункт, подумала Майя. Ты видишь все, что творится в доме, а тебя не видит никто. И до крыльца рукой подать. Значит, кто-то здесь прятался и потерял монету. Английскую монету. А ну-ка, догадайтесь с трех раз: кто из постояльцев дома может носить в кошельках и карманах британский звонкий металл? Интересно, что лучше: сразу рассказать о находке толстому полковнику или пока повременить?
Майя сунула монетку в карман уже изрядно испачканных брючек. Потом кое-как вытерла слезы, выбралась из кустов и отправилась в дом переодеться перед ужином.
Глава 11
25 июля, воскресенье, вечер.
Подмосковье, поселок Теляево
Ужин проходил пасмурно.
За столом собрались четверо: Майя с Денисом, Инков и Ходасевич.
Майя сидела с обиженным видом и притворялась, что смотрит исключительно в тарелку. Однако украдкой то и дело взглядывала на мужа: затянувшаяся ссора с супругом ей давно надоела. Но Денису, похоже, было не до жены: не обращал никакого внимания ни на ее обиженную мордочку, ни на робко-призывные взгляды. Сидел сосредоточенный, весь в своих мыслях. Смотрел в стол и то и дело хмурился. Инков же – наоборот, блуждал взором по всей гостиной и нервно, с противным хрустом крутил бахрому крахмальной скатерти. И тоже молчал. А домработница Вика подавала блюда с таким неприступным и снисходительным видом, будто не в богатом доме служит, а в приснопамятной столовке советских времен.
Когда покончили с закусками, у Дениса вдруг зазвонил мобильник. Разговор состоялся короткий. «Алло, Жека?» – с напускной радостью ответил Конышев. С минуту слушал (лицо на глазах бледнело, под глазами проступали тени), потом произнес: «Я все понял» – и нажал на отбой. Растерянно, будто не узнавая, посмотрел на сотрапезников… Вернул мобильник в карман, с отсутствующим видом отодвинул тарелку и встал из-за стола.
– Куда ты, Динечка? – тут же вскинулась Майя.
Да, жена явно искала примирения. Денис окинул супругу невидящим взглядом и ничего не ответил. Понурившись, двинулся прочь.
– Динечка, но ты же не доел! – запищала Майя. Хотела броситься вслед за мужем, да замешкалась: оказывается, сидела за столом со скинутыми туфельками. Пока обувалась, Денис уже до двери дошел.
– Оставьте его, – тихо посоветовал Ходасевич.
Майя гневно дернула плечиком, выскочила, наконец, из-за стола и закричала вслед супругу:
– Денис, постой!
Валерий Петрович поморщился. Вика поедала Дениса глазами и с наслаждением предвкушала сцену, Инков притворялся, что с аппетитом ест и благовоспитанно ничего не замечает.