Давай начнём сначала
Шрифт:
За какого же человека она собирается выходить замуж! Она знала, что Гари суров, но чтобы быть настолько жестоким…
Он ни на секунду не отрывал взгляда от дороги, словно не слышал ее восклицания. В его взгляде и движениях чувствовалось полное спокойствие.
— Затем я привел к финансовому краху моего отчима. Такая операция отняла у меня много сил и времени, но, тем не менее, я сделал это.
У Гейби пропал дар речи.
Что же могло породить такую ненависть? Должно быть, была какая-то веская причина. Гари ничего не делал просто
— Затем я привел свою мать на грань нищеты. Она лишилась всего, что ей было дорого, лишилась своей безумной роскоши, которая значила для нее больше всего в жизни, — почти нежно закончил он.
— Это был реванш? — Гейби старалась изо всех сил, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.
— Нет, это не реванш, это справедливость!
Сколько страсти было вложено в последнее слово!
— Где же твое милосердие, Гари? — мягко спросила она.
— Ты права — я жесток, — легко согласился он. — Но и у них его не было. Когда меня заставляли изучать Библию в частной школе, куда меня отправили, чтобы не путался под ногами, я сделал для себя важные выводы.
— Но что они такого сделали?
Гари скривил губы. Голос его зазвучал зло и резко:
— Нечто более непростительное, чем их жуткие пьяные оргии, чем их дикий разврат.
Он с силой сжал челюсть, а затем медленно, вероятно, большим усилием воли заставил себя немного расслабиться.
— Что, что случилось, кроме этого? — тихо спросила Гейби.
— Они вовлекли в свои грязные дела и мою сестру.
Абсолютно лишенное эмоций заявление. Лишь констатация факта. Такая зловещая, что кровь застыла в ее жилах при мысли о том, что осталось невысказанным. Ведь за этими словами крылось нечто ужасное.
— А она? Тоже охотно принимала участие в такой жизни?
— Нет. Дайана этого не хотела. Она была словно маленький испуганный кролик, абсолютно беспомощный, легко обращаемый в жертву. Все это продолжалось годами.
— Но ведь ты же боролся. Гари.
— Да, они не смогли сломить меня.
Он все-таки сумел выжить, отделиться от них и добиться высот в жизни. Но его сестра…
Мозг Гейбриелы еще отказывался признать ту правду, которая заключалась в словах Гари. Она была уверена в том, что предполагает нечто худшее, нежели происходило на самом деле.
— А что случилось с Дайаной? — спросила она и вдруг покраснела: ведь Гари может подумать, что ее привлекают подробности.
Его рот превратился в узкую линию.
— Это животное, мой отчим, жил с ней каждый день, пока она оставалась с ними, — горько произнес он. — Заодно, естественно, спал и с моей матерью. А отец, чьей жизненной установкой было оправдывать любое преступление, отказывался поверить в это, вмешаться и забрать Дайану. Моя мать, боявшаяся расстаться с роскошью, окружавшей ее, закрывала глаза на все происходящее…
Гейби зажмурилась, почувствовав, как что-то содрогается у нее внутри от услышанного. О, она читала о таких случаях в газетах, слышала о них по телевизору, но никогда
Ничего удивительного в том, что Гари хранил все в тайне от нее. Гейби даже пожалела, что расспросила его об этом. Но зато теперь она будет лучше понимать человека, с которым собирается связать свою жизнь.
Гейбриела попыталась представить, каким бессильным он себя чувствовал не в состоянии прекратить весь этот ужас и вырвать из него свою сестру. Мальчик двенадцати-тринадцати лет, пытающийся в одиночку сражаться со взрослыми. Ее сердце сжалось от симпатии к этому мальчику.
— А как тебе удалось разорить отчима? — спросила она.
В глазах Гари на мгновение вспыхнуло мрачное удовлетворение.
— Он владел строительной компанией. Я начал работать там и постепенно настроил всех его сотрудников против него. Это оказалось не так сложно. Ведь он был таким же негодяем в работе, как и в личной жизни. И постепенно часть за частью я прибрал к рукам весь его бизнес. С перепугу отчим сделал несколько глупых поступков, и это окончательно разорило его. А чуть позже он умер от сердечного приступа. Я ни на секунду не испытал угрызений совести.
Вот именно поэтому бизнес так много значит для него! Не только как показатель его личных жизненных достижений, но и как орудие справедливого возмездия.
Суровый, беспощадный Гарет Барт.
— Ты поклялся сделать это, еще учась в школе, да?
— Да.
Его руки крепко сжали руль.
— Справедливость, — сказал он. — Во всем должна быть справедливость.
Несмотря на относительно спокойный внешний вид, внутри Гейби бушевала целая буря эмоций. Все-таки эта самая справедливость восторжествовала не полностью. Ведь нельзя исправить то, что уже произошло. Виновные наказаны, но жертва не спасена.
— Но почему же Дайана не ушла от них?
— Она была слишком слаба, слишком зависима…
— Но ведь когда-то этому пришел конец? — с надеждой спросила Гейби, страстно желая, чтобы в этом черном тоннеле блеснул хоть один луч света.
— Да, я забрал ее, когда стал достаточно взрослым, чтобы дать им отпор, — просто сказал Гари. Его пальцы еще крепче сжали руль и стали почти белыми от напряжения. — Но к тому времени она была практически полностью потеряна и для себя, и для общества.
Он тяжело вздохнул, словно хотел с помощью этого вздоха хоть частично облегчить свои страдания.
— Я делаю все, что могу. Ежемесячно посылаю ей чек на сумму, достаточную для того, чтобы сестра чувствовала себя независимой. Она знает, что всегда может обратиться ко мне. Но мы не можем говорить друг с другом — слишком многое произошло.
Сколько боли, сколько воспоминаний, которые разрывают его душу и сердце! Ничего удивительного, что он никому не доверяет, и ничего удивительного в том, что он так одинок! Гейбриела подумала о собственной беззаботной жизни и по достоинству оценила, каким сильным человеком был Гари.