«Давай полетим к звездам!»
Шрифт:
– Одинаковые Земли, одинаковые страны, - задумчиво повторила Инга. На несколько мгновений она снова скользнула отсутствующим взглядом куда-то в далекие пространства, а потом весело расхохоталась:
– Март, а ведь отгадка для всех наших загадок лежит буквально на поверхности!
Инга взяла у меня из рук карандаш и исчерченный линиями листок, поставила на центральной линии жирную точку и провела из нее несколько прямых линий.
– Это подобие разных миров означает, что до определенного момента в прошлом они были единой Вселенной. А потом в этой точке... Или даже в нескольких точках случилось нечто, что привело к разделению Вселенных
– Гм, допустим, - я повертел листок с рисунком перед глазами.
– Но все равно есть масса всяких неясностей. Что могло подвигнуть Вселенную на разделение на два мира? И, заметь, моя милая, это не просто разделение, а копирование одной Вселенной в другую. Откуда взялись вещество и энергия, чтобы создать копию первоначальной Вселенной? И еще... Эти параллельные разделившиеся Вселенные все-таки остаются не совсем автономными. Между ними можно путешествовать. Иначе как можно объяснить появление книг из разных миров в кабинете Мозжорова?
– Я не знаю, - Инга опустила плечи.
– Но никакой другой гипотезой все эти странные явления, которые стали происходить с нами, я объяснить не могу.
– И понял, что я заблудился навеки
В слепых переходах пространств и времен,
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен, - вслух продекламировал я четверостишье из гумилевского “Стокгольма”.
Серое небо за окном вновь заплакало мелким осенним дождиком.
Чеслав Волянецкий и другие - 8
(рабочие записи)
ДИТЯ ПЯТИ НЯНЕК
Мы сопровождали “Знамя” и во время полета от Луны до Земли. Установили режим “audi, vide, sile” - слушай, смотри, молчи. Шли вокруг корабля пятью десантными модулями, окружив невидимыми стенами защитных полей, надеясь уберечь от новых атак белых агрессоров. В том, что такая атака может повториться в любой момент, никто не сомневался.
Игорь Лосев включил трансляцию переговоров экипажа “Знамени”, и мы слышали все, о чем говорили Леонтьев и Макарин. Сразу после ухода корабля с окололунной орбиты, они оба завалились спать. После полутора суток напряженной работы на Луне и в космическом пространстве это не вызывало удивления.
Я не хотел бы оказаться на месте этих ребят. Трое с половиной суток в скафандрах в малюсеньком, как кабина автомобиля спускаемом аппарате, среди сонма приборов и оборудования. И почти без движения. Ведь все основные полетные эксперименты уже выполнены.
Правда, еще остались медицинские исследования. Судя по разговорам, самой “приятной” процедурой для Леонтьева и Макарина были ежедневные заборы проб крови.
– Позвольте ваш пальчик, Алексей Архипович!
– Макарин, злодей, куда ж ты колешь?! Так твою и растак! Пиявка!
Столбик крови вползает в пробник.
– Так, теперь моя очередь колоть! Ну, держись, садист!
– Ой! Лешка там уже полведра набралось! Хорош жать!
– Еще капельку! Ух, готово!
– Вампир лунный! Палец совсем синим стал! И затек!
– А ты подвигай пальчиком, подвигай! Вот так, молодец!
Вот так они и летели все трое с половиной суток до самой Земли: спали, ели, поочередно “ходили в туалет”, брали пробы крови друг
Ну, и еще говорили, говорили, говорили...
Обо всем, что приходило на ум...
– Лешка, ну, у нас тут и теснотища! Даже в “Союзе”, кажется, и то просторнее!
– Конечно, просторнее... Контейнер с образцами лунного грунта в спускаемом аппарате на “Союзах” не возят. И туалет у них где? В бытовом отсеке. А у нас - вот они удобства, под носом. Мы с тобой, Олежка, как - будто в “горбатом” “Запорожце” едем. Там примерно такая же по объему кабина.
– А вот, кстати, я анекдот о “Запорожце” вспомнил. Двое собачников встретились и разговорились. Один говорит другому:
– Что делать - не знаю! Моя псина постоянно бегает за машинами марки “Запорожец”.
– Ну, это же нормально, - отвечает другой.
– Многие собаки бегают за машинами...
– Да, но мой дог приносит их в зубах и закапывает у тещи в огороде!
Посмеялись... Помолчали...
– После посадки “Союза-4” меня и Василия Лазорина посадили в самолет и повезли в Москву, - Макарин начинает новый рассказ.
– Все волновались: как мы перенесем возвращение к условиям земной гравитации. Полет же длился рекордное время - восемнадцать суток... И вот, представь себе, Алексей, состояние всего нашего руководства, когда с борта летящего в Москву самолета они получают сообщение с просьбой немедленно подать в аэропорт машину “Скорой помощи”... Сразу заработала система “испорченного телефона”. “Космонавтам стало плохо”... “Космонавты потеряли сознание”... “Космонавты при смерти”... Какой-то доброжелатель звонит прямиком в ЦК КПСС. Сигнализирует. Так, мол, и так, ситуацию скрывают от руководства партии... Грандиозный переполох! В аэропорт по команде сверху срочно рванули едва ли не все наши медицинские светила. Самолет приземляется, мы с Лазориным выходим на трап самостоятельно, хотя и чуть покачиваясь.
– А где же пациент?
– едва ли не хором спрашивают медики.
– В пассажирском салоне, - Вася Лазорин кивает в сторону лайнера.
– Один из инженеров вчера перепил, а сегодня во время полета ему стало плохо...
Леонтьев, отсмеявшись, рассказывает историю из своей жизни:
– А вот у меня был смешной случай во время курса общекосмической подготовки... Нас, первый отряд космонавтов, медики прогоняли через сурдокамеру. Сажали каждого на пятнадцать суток и изучали, как на нас скажутся полная тишина и одиночество. Ну, и вот отсидел я свои пятнадцать суток, прошел двухдневную реабилитацию и медицинское обследование и решил прогуляться по Москве. Усы и бородку, которые выросли во время отсидки в сурдокамере, сбривать не стал. Сел в метро и поехал. А напротив меня сидит бабулька с авоськами и очень подозрительно меня рассматривает. Вид у меня, конечно, с легкой небритостью был весьма колоритный, это надо признать... И тут на станции “Маяковская” в вагон заходит космонавт Жорка Шонов. Увидел меня, обрадовался, заулыбался:
– Привет, Блондин, - говорит.
– Ну, что отсидел свои пятнадцать суток?
Бабка с авоськами при этих Жоркиных словах нервно дернулась. И авоськи к себе подтянула.
– Отсидел, Жорик, - отвечаю я Шонову.
– А ты как?
– Да вот еду завтра садиться, - говорит Жорка, снимает кепку и проводит рукой по гладко выбритой голове.
– Решил вот перед отсидкой постричься...
И тут бабка как заорет на весь вагон:
– Хулиганье проклятое! Бандиты! Проходу от вас нету! Милиция!