«Давай полетим к звездам!»

Чебаненко Сергей

В “Сергиевский” на попутной машине от Коломны я добрался только после полудня. Директор совхоза оказался радушным хозяином, который очень хотел показать московскому журналисту все достоинства и достижения своего большого хозяйства. Поэтому он дотемна таскал меня по убранным полям, по аккуратным, как игрушечные домики, оранжереям, по затаренным до потолка картофелехранилищам, а вечером показал здание нового клуба в центральной усадьбе. Затем в правлении совхоза я был щедро накормлен обильным и вкусным ужином. Впрочем, не мной подмечено, что, если не обедать, ужин покажется

гораздо вкуснее. По окончанию трапезы директор лично сопроводил меня в отдельный номер небольшой местной гостиницы.

После такого бурного трудового дня спать бы да спать, но не получилось - за стеной в соседней комнате, шумная женско-мужская компашка отмечала какой-то праздник. Взрывы хохота и пьяные тосты продолжались примерно до половины второго. К двум часам ночи народ за стеной выдохся окончательно и стал потихоньку отходить ко сну, расползаясь по номерам.

Я уж было облегченно вздохнул, но оказалось, что рано радовался. Массовую гулянку за стеной сменил жизнерадостный интим, который по громкости выдаваемых “в эфир” сладострастных женских охов-вздохов вполне мог соперничать с предшествующей вечеринкой.

Все же часам к четырем удалось заснуть. Но уже в семь утра меня разбудили. После завтрака в компании директора совхоза я был усажен в “газик” и отвезен в Коломну, прямо к электричке. Поезда долго ждать не пришлось. Вагон, несмотря на дневное время, оказался практически пустым: только у входа дремал, развалившись на скамейке, мужчина средних лет, да в середине рядов о чем-то тихо беседовали две пожилые женщины, одетые в цветные платочки и мышино-серого цвета пальто.

Была середина ноября, но в электричке не топили, и холод в вагоне был собачий. Я выбрал себе скамейку поуютнее, сжался под плащем, скукожился, сунув ладони под мышки - так, казалось, будет теплее. Некоторое время бездумно созерцал размытый дождем мир за окном, а потом уснул, прислонившись плечом к оконному стеклу.

...Яркое весеннее солнце, нежно-голубой купол неба, огромная белая ракета, оплетенная металлическими лесами стартовых конструкций. И космонавты...

Я не спеша иду вдоль длинной шеренги одетых в оранжевые комбинезоны с белыми гермошлемами молодых парней. Шеренга начинается за горизонтом, тянется через все забетонированное поле гигантского космодрома и теряется где-то вдали. Лица, лица, лица... Как на подбор - все молодые и улыбчивые, очень похожие друг на друга. Я останавливаюсь напротив одного из стоящих в строю парней. Он тут же молодцевато вскидывает ладонь к виску и рапортует:

– Товарищ председатель государственной комиссии, старший лейтенант Гагаринцев к полету на космическом корабле-спутнике “Восток” готов!

Я киваю и делаю шаг вдоль строя. Следующий космонавт отдает рапорт:

– Капитан Нелюбов к старту на корабле “Звезда” готов!

Еще шаг. Новое лицо.

– Старший лейтенант Титовец к полету на космическом корабле “Заря” готов!

Идем дальше.

– Космонавт Гагарский к полету на ракетоплане “Святая Русь” готов!

Иду вперед вдоль строя, почти не останавливаясь.

– ...Капитан Гагаров!

– ...Старший лейтенант Титов!

– ...Гвардии

старший лейтенант Нелюбский!

– ...Штабс-капитан Гагаринцев!

– ...Старший лейтенант Титовский!

И вдруг:

– ...Старший лейтенант Гагарин к полету готов!

“Га-га-рин”, “Га-га-рин”, “Га-га-рин”... Фамилия звучит как звон далекого колокола...

....Я открыл глаза. Знакомый вагон электрички. Дождливая серость за окном. И негромко звучащая песня:

– А еще я судьбе благодарен

За Отчизну, что в сердце живет,

И за то, что в апреле Гагарин

Совершил свой бессмертный полет...

Пока я дремал, у меня появились новые соседи по вагону - группа парней и девушек, которые сидели впереди через проход и два ряда скамеек. Один из парней неторопливо перебирал струны гитары и тихо напевал.

“И снова эта фамилия - Гагарин, - отметил про себя.
– Так, галлюцинации продолжаются”.

Внимательнее присмотрелся к новым попутчикам. Две девушки и три парня. По возрасту - около двадцати лет. Все пятеро одеты в одинаковые зеленые куртки. Какие-то рабочие спецовки, скорее всего. Трое ребят - парень с гитарой, высокий молодой человек в очках с тонкой оправой и белокурая девушка - сидели ко мне лицом, и я хорошо мог рассмотреть спереди их одежду. У всех над правым нагрудным карманом пришита красная полоска с надписью крупными желтыми буквами “ВССО”. Над карманами слева - длинный бело-синий

прямоугольник с каким-то плохо различимым издалека рисунком. Гм, точно униформа.

Вывод подтверждали и совершенно одинаковые рисунки на куртках светло-русого парня и темноволосой девушки, сидевших ко мне спиной. На рисунках имелись стартующая ракета-носитель “Союз”, серпик Луны и несколько белых пятнышек, которые, очевидно, должны были символизировать звездные россыпи. Выше рисунка, на уровне плеч дугой шла надпись: “Студенческий строительный отряд “Прометей”. Город Гагарин”.

“Ну, вот и здесь тоже - Гагарин, - я уже почти обрадовался новому появлению загадочной фамилии. Словно в толпе вдруг увидел лицо старого и хорошего знакомого. Что же это за Гагарин такой, в честь которого названы целые города, расположенные, правда, неизвестно где? Наш Юрий Алексеевич Гагаров такой чести не удостоился. По крайней мере, пока”.

– Сашенька, - сказала белокурая девушка, - что-то ты совсем тоску нагнал своей лирикой. Андрейка вон уже спит!

– Причем здесь песня, Маришка?
– недовольно заворчал сидевший ко мне спиной светло-русый паренек.
– Просто спать хочется. Устал.

– Дома отоспишься, - безапелляционно заявила белокурая девица.
– Саня, а ты спой лучше что-нибудь веселенькое!

Парень с гитарой улыбнулся:

– Я сыграю, а ты споешь?

– Ну, Саш, ты нашел певицу, - кокетливо сморщила носик девчонка.
– У меня с детства ни слуха, ни голоса! Вот если всем вместе спеть - это пожалуйста!