Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— Простите, ваш сын ничего не сказал…
— Конечно. Всем в доме запрещено говорить об этом!
— А целители? Неужели она не могут помочь?
— Они разводят руками, ибо даже магия бессильна перед временем. Единственное, что они могут мне сделать, — облегчить приступы.
— Если хотите, я могу попробовать…
— Благодарю, но не стоит тратить на меня драгоценный дар… Это бесполезно, и я уже смирилась. Но что вы стоите, присаживайтесь! — хозяйка дома кивнула на кресло. Амалия подчинилась. В комнате вновь воцарилось молчание. Баронесса
— Да, Франц сделал правильный выбор… Вы мне нравитесь гораздо больше, чем все эти вертихвостки, в последнее время появившиеся во дворце!
— Простите?
— Все эти девицы, пытающиеся привлечь внимание сначала Леопольда, а теперь и Рудольфа… Бедный мальчик, в последнее время ему сильно досталось.
Девушка весьма смущенно улыбнулась, внезапно вспомнив подслушанный разговор фрейлин, это не укрылось от баронессы:
— И не смейте смущаться, вам надо научиться принимать комплименты с достоинством, как это делали ваши предшественницы! — заявила она.
— Я постараюсь, — баронесса все больше и больше нравилась Амалии. Тем временем хозяйка дома придвинула к себе портсигар, достала папиросу:
— Вы не возражаете? — не дожидаясь ответа, прикурила, и тут же замахала рукой, развеивая табачный дым, — извините, пагубная привычка. Пристрастилась, когда поняла, что уже не смогу подняться с этого кресла.
— Как давно вы… — Амалия вновь осеклась, — Простите…
— Ничего страшного. Уже десять лет. Я считаю это расплатой: в молодости я уж слишком любила балы и развлечения… — она невесело рассмеялась, закашлялась и потушила папиросу о фарфоровое блюдце, — Я служила при дворце фрейлиной императрицы— матери, Эдмунд вам не сказал?
— Нет.
— О, это было прекрасное время. Мы так веселились… и Франц, тогда ещё кронпринц, наследник. Милый, обходительный, мы все были влюблены в него, все девушки… В императорском дворце тогда устраивали великолепные балы. Так я познакомилась с бароном Фришем, отцом Эдмунда. Очень красивый, статный, не скажу, что он был идеальным мужем, но… — она вновь закурила, — Ладно, воспоминания старухи — не лучшее времяпрепровождение для молодой девушки. Мой сын сказал мне, вам нужна помощь?
— Да, но… — Амалия тряхнула головой и решительно продолжила, — Видите ли, когда я просила барона порекомендовать мне кого-нибудь, он не предупредил меня о вашей болезни…
— Милое дитя, у меня больны лишь ноги, а с головой у меня все в порядке! Итак, что у вас стряслось? — она вопросительно изогнула бровь. Амалия вдохнула, набираясь решительности, и закашлялась: табачный дым попал в горло.
— Простите, — извинилась она, заметив, что баронесса машет рукой, разгоняя дым по комнате.
— Пустое. Эдмунд тоже всегда ругается, а вот Рудольф лишь смеется, говорит, что это придает мне особое очарование.
— Рудольф?
— Принц Рудольф, вернее, в эту минуту он принимает присягу от членов парламента и становится императором. Мы узнаем об этом по пушечным выстрелам.
— Он
— Конечно. Они с Эдмундом давние друзья, принц любил заезжать к нам, и даже сейчас он никогда не забывает навестить старуху…
— Вы не старуха, — запротестовала Амалия, — В вас столько жизни!
— О, у вас сильный дар целителя — они чувствуют жизнь, как никто другой. Вы развивали его?
— Практически нет, — девушка покачала головой.
— Жаль. Вам обязательно надо научиться магии! Хотите, я поговорю с Рудольфом?
— Спасибо, но я предпочту сделать это сама.
— Гордость? — баронесса понимающе улыбнулась, — Нужное качество для императрицы. Главное, чтобы вы не стали такой же гордячкой, какой оказалась вторая жена Франца.
— Вы говорите про императрицу Анну, мать Леопольда? — решила уточнить девушка.
— Разумеется, — кивнула её собеседница, — Это не секрет, что император Франц был женат дважды. Впрочем, первый брак был еще до вашего рождения, поэтому простительно, что вы о нем не помните! К тому же Франц не любил эти воспоминания.
— А что стала с первой женой?
— Вы не знаете?
— Только сжатые факты. Кажется, она заболела и умерла…
— Кажется! — презрительно фыркнула баронесса, — Сесилия, так ее звали, была совсем девочкой. Тоненька, хрупкая. Мне она казалась словно не от мира сего. Франц ехал свататься к ее кузине, увидел юную графиню Сиверз и пропал… ей было всего пятнадцать. Императору двадцать. Возраст безумств. Они были без ума друг от друга…
Женщина вздохнула и задумчиво посмотрела в окно. Амалия сидела, боясь прервать её воспоминания.
— К сожалению, романтика далека от семейной жизни, и оба поняли это слишком поздно. Сесилия не выносила всеобщего внимания, а Франц был вечно занят. У императрицы начались нервные срывы. Она стала все реже появляться в свете, потом и вовсе перестала выходить из своих покоев. Вскоре объявили о её болезни, а потом и о смерти. После похорон Франц неделю не появлялся на публике, уже поползли слухи о кончине императора, когда он все— таки вышел, правда, его лицо пересекало несколько шрамов. После этого он и ввел в моду бакенбарды, будто они могли скрыть…
Баронесса вновь закурила.
— А… императрица Анна? — тихо спросила Амалия.
— О, это был уже тщательно спланированный династический брак… Тоже не самый удачный, хотя наследник появился на свет в положенное время… после супруги разошлись. Каждый со своими увлечениями… Франц умудрился втянуть в это даже Рудольфа, мальчик не мог отказать тому, кто заменил ему отца. Анна безумно злилась.
Пожалуй, она единственная, кто действительно ненавидел племянника императора. Хотя, на мой взгляд, она завидовала тому, что её собственный сын проигрывал своему кузену. Не знаю, уместно ли будет, но вам, моя дорогая, действительно повезло: Леопольд был избалованным мальчишкой, и вряд ли ваш брак с ним стал бы удачным.