Давай сыграем… в любовь…

Каблукова Екатерина

— Ворвалась в кабинет…

— Ради нее он прервал заседание…

— Говорят, в этот момент там был весь кабинет министров, император выставил всех… — донеслось до девушек, когда лакей распахивал двери в салон.

— И она осталась с ним наедине? — вопрос повис в воздухе. При виде входящей невесты императора сплетницы изумлённо замолчали, затем повскакивали со своих мест. В их глазах смешивались восхищение, зависть и злоба.

— Ваша светлость… — голоса напоминали шипение змей.

— Добрый день, — от улыбки у Амалии уже сводило скулы, к том уже она

не увидела ни одного знакомого лица, поэтому мстительно добавила, — если вас так интересует, то, да, я была сегодня на аудиенции у Его Величества.

Ей доставило удовольствие наблюдать, как присутствующие краснеют и стараются спрятать взгляд.

— Ваша Светлость, чем могу быть полезна? — хозяйка первой нарушила затянувшееся молчание. Амалия внимательно посмотрела на дам, жадно впитывающих каждое слово. Модистка совершенно правильно все поняла и, извинившись перед посетительницами, провела девушек в свой кабинет, куда имели право доступа лишь самые именитые её клиенты.

— Прошу, — она указала на диванчик, обитый кремовым бархатом с вышивкой ярким желтым и коричневым шелком, — Желаете ли чаю?

— Нет, спасибо, — Амалия пытливо всматривалась в лицо хозяйки ателье. Немолодая, одета очень элегантно, но без броской экстравагантности, глаза с хитрым прищуром, а губы достаточно плотно сжаты, наверняка, она хранит не один секрет, — У меня не слишком много времени, поэтому я скажу сразу: в связи с трауром в Империи, мне и моей фрейлине необходимы платья на сегодняшний вечер…

— Хм… с учетом обстоятельств, — женщина задумалась, затем позвонила в колокольчик. В комнату влетел вихрастый мальчишка, наверняка стоял под дверью, подслушивая, — Ганс, прикажи принести сиреневое платье на темном чехле и еще одно, синее, с бантами!

Мальчишка буквально испарился. Чуть позже в комнату вошли служанки в серой униформе и белых накрахмаленных чепцах, торжественно неся наряды.

Примерка и подгонка заняли около часа, после чего Амалия, заказала еще несколько платьев для себя и Марии, оплатив их, хотя ее фрейлина и пыталась возразить, вместе с подругой поспешила вернутся во дворец. По пути Амалия хотела заехать к баронессе Фриш, но часы на ратуше пробили пять раз, и пришлось вернуться, иначе было не успеть переодеться к ужину.

Ровно в семь они, сопровождаемые охраной, появились в небольшом зале, предназначенном для малых приемов и музыкальных вечеров. Рудольф был уже там. Амалии он показался просто измученным.

— Амалия, — безупречный поклон.

— Ваше Величество, — она протянула руку, император поднес её к губам, и девушка вздрогнула, вспомнив другие поцелуи у него в кабинете. Судя по яркому блеску глаз, Рудольф вспомнил о том же.

— Как прекрасно, когда мысли сходятся, — тихо прошептал он и хотел еще что-то добавить, но его прервал обер— гофмейстер, появившейся из одной из боковых дверей словно чертик из табакерки:

— Ваше Величество, о, контесса, это белиссимо! Мое почтение, платье вам к лицу! Мы можем начинать?

Рудольф лишь слегка наклонил голову.

— Конечно, — краем глаза Амалия заметила,

что Мари очаровательно покраснела, вставая в пару с адъютантом Его Величества, сам барон казался весьма увлеченным.

— Дорогая, еще один взгляд, я решу, что вы увлеклись моим адъютантом и вызову его на дуэль, — прошептал Рудольф, наклоняясь к невесте. Та ошарашенно посмотрела на него:

— Я просто… — она осеклась, заметив веселые огоньки в бирюзовых глазах, — Несносный человек! Вы опять шутите!

— Пока да.

Амалия не нашлась, что ответить, впрочем, ей и не пришлось этого делать, Игалло уже распахнул двери, ведущие в белый зал, и торжественно объявил:

— Его Императорское Величество с невестой.

Шорох платьев, покашливание, затем тишина. Император шагнул вперед, Амалии пришлось поторопиться, чтобы идти рядом с ним. Десять человек, находящихся в зале, замерли в поклонах и реверансах. Рудольф на секунду остановился в центре комнаты, негромко поздоровался и прошел в зеленую столовую, которая использовалась как раз для таких полуофициальных обедов.

Сидя за столом, девушка вежливо отвечала на ничего не значащие вопросы, поддерживала совершенно бессмысленный светский разговор о погоде и постоянно ощущала на себе любопытные взгляды. Теперь они все были дружелюбными и даже слегка заискивающими.

Амалия понимала, что все пытаются угодить ей, и это раздражало ее еще больше, чем недавняя настороженность. В памяти всплывали обрывки разговоров, которые она слышала у модистки, их глупость раздражала.

Внезапно она поймала на себе задумчивый взгляд Рудольфа. Он украдкой подмигнул ей, и на сердце стало легче, по крайней мере, она была не одна. С трудом дождавшись окончания ужина, девушка поднялась и направилась в заранее подготовленную малиновую гостиную, где слуги расставляли подносы с чаем.

Снова бесцельные разговоры, женские сплетни, полунамеки, многозначительные «вы же понимаете…». И взгляды… она уже не знала, что хуже: вчерашняя ненависть или сегодняшняя лесть. Девушка посмотрела на Мари, стоявшую неподалеку с двумя почтенными дамами. Судя по ее лицу, фрейлине тоже приходилось несладко, но она хотя бы знала своих собеседниц не только по именам.

Мужчины вошли как раз в тот момент, когда Амалия уже готова была наговорить резких слов очередной просительнице. Кажется, это была жена одного из членов парламента. Заметив полный отчаяния взгляд, Рудольф подошел и отвел невесту в сторону от остальных.

— Поделом вам, — едва заметно улыбаясь, поддразнил он, — После того, как вы сегодня днем буквально ворвались ко мне и провели в моем кабинете около получаса, все считают, что вы имеете на меня влияние.

— Что означает, что наша прогулка в парке опять переносится, — вздохнула Амалия.

— С чего вы взяли?

— Потому что завтра навестить меня и выразить свое почтение приедет весь свет.

— Вас это огорчает?

— Знаете, радует. Особенно когда я представляю себе, как кусают сейчас локти те, кто отказался быть моими фрейлинами, — Амалия почти весело улыбнулась.