Давным-давно… – 1. Обрести себя
Шрифт:
Джим вдруг вспомнился тот день, когда Алисия напросилась на её тренировку. Тогда как-то уж совсем ничего не получалось, но подруга наблюдала за ней с таким восторгом, что Джим, не разделяя её восхищения, начала ошибаться ещё больше, вызывая тем самым снисходительные улыбки со стороны воинов. Именно в тот день было принято решение: больше никого с собой не приглашать, особенно когда не всё гладко получается и есть над чем работать. Ну, и чтобы лишний раз, конечно, не краснеть за себя.
Недавно она узнала, что среди воинов не все выпускники, а есть три человека, которые ещё целый год будут учиться вместе с ней в стенах академии. Трое юношей, в совершенстве владеющих этим искусством, это для Джим было хорошо, как сказал мастер. А вот с Аниелем
Джим сама не заметила, как отработала все новые движения, быстро со всеми попрощалась и ушла из класса. Добрела до общего двора и направилась оттуда к стене расписаний. Учебный год двигался к своему календарному завершению, и в расписании каждый день появлялись всё новые даты пробных срезов по основным предметам. С учётом чего свободного времени становилось ещё меньше, и радости это никому не добавляло.
По негласному решению, к срезам друзья готовились вместе. Началось это не так давно, но уже успело стать традицией: собираться всем вместе поздним вечером в дальнем корпусе Б, в небольшой комнатушке Джим. А началось всё с неприятностей.
Тот памятный день был выматывающим для всех. Мало того что друзья практически не спали всю ночь, готовясь каждый у себя к предстоящим испытаниям, так накануне этой ночи они умудрились ввязаться в драку со студентами второго курса прямо в столовой (первый курс уже не рисковал задирать их неразлучную четвёрку). За что последовало неминуемое наказание в виде работ в этой самой столовой до позднего вечера. Поэтому, когда подошло время снова идти готовиться и заниматься, все едва держались на ногах и были уставшими и злыми.
Джим доплелась до своей комнаты и засела за конспекты, с улыбкой поглядывая в окно. Первой в тот вечер объявилась Алисия. В дверь скромно постучали и не решались войти даже после настойчивого приглашения. Поэтому Джим сама распахнула её и остолбенела, увидев за дверью девушку, неловко переминающуюся с ноги на ногу и теребящую в руках кучу тетрадей. Затем последовала тихая фраза, не допускающая каких-либо возражений или сомнений: «Будем заниматься вместе, у меня более полные конспекты». И вот она уже стоит внутри комнаты, рядом со столом, аккуратно раскладывая свои тетради на свободном месте.
Следующим появился Виттор с большой сумкой, от которой потрясающе пахло сдобной горячей выпечкой. Постучал и, не дождавшись приглашения, тут же ворвался в комнату. Увидел их двоих, вместе сидящих над конспектами за столом, довольно усмехнулся и занял место рядом. Он не впервые угощал их после занятий сладкой сдобой, но обычно это происходило в школьном саду, перед тем как они расставались на ночь. Джим неоднократно задавалась вопросом, где он доставал выпечку в такое позднее время, но не могла заставить себя спросить. Подозрения, конечно, имелись, но говорить об этом не хотелось.
Алиар появился следом за Виттором с огромной стопкой книг и со словами: «Я не понял! Такое собрание — и без меня?! Непорядок!» — свалил на середину стола кучу книг, с грохотом подтянул к себе единственный оставшийся в комнате незанятый стул и уселся на свободном месте, по-хозяйски откопав в сумке самую большую булку. Они спорили, читали, заставляли друг друга по несколько раз пересказывать выученный материал и с удовольствием поглощали сдобу.
Глубокой ночью или, если быть точнее, ближе к утру дверь в комнату Джим снова медленно отворилась. На пороге стоял Арникус. Он с интересом оглядел представшую перед его глазами картину. На кровати Джим сладко спали четверо учащихся академии, хотя было совершенно непонятно, как они смогли все там уместиться. Вампир тихо вошёл в комнату, остановился
Утро для друзей началось с одного из представителей многочисленных родственников Алисии. Юноша кричал и возмущался над «кроватью стыда и позора всего их достойного рода», стараясь как можно сильнее пристыдить сестру (или кем она там ему доводилась), рассказывал о чести и о кодексе, морали и принципах (кого — непонятно). Четверо заспанных ребят очумело таращились на бегающего из угла в угол родственника Алисии и никак не могли понять, в чём их обвиняют.
Алисия пряталась за спину Джим от осуждающего взгляда родственника и наотрез отказывалась подчиниться — вылезти из «кровати греха» и проследовать к себе в комнату для приведения себя в подобающий вид перед экзаменом. Через какое-то время комнату и коридор постепенно заполонили остальные её родственники. На каждое новое обвинение девушка тихо всхлипывала и только сильнее жалась к Джим. Из всех высказываний в адрес Алисии и нехороших беспринципных её «якобы друзей», которые воспользовались доверчивостью юной особы, Джим запомнила лишь одно: один, ну двое — куда ни шло, но трое — это уже ни в какие рамки не лезет! В ответ на что родственники услышали громогласный смех всех троих бессовестных «представителей» мужского пола.
Одна радость: срезы всё же были сданы на «отлично».
Глава 11
Стена. Центральная Крепость Бергльот. Главные врата между Тёмной и Светлой Империей. Время суток — сумерки
Протяжный и стонущий звук разнёсся по округе, возвещая о пришедшей беде. В наступивших сумерках крепость подверглась вражескому нападению сразу с двух сторон — с запада и с востока. Командир корпуса Торвольд Грангтон снял с западных главных врат основного прохода на земли Тёмной Империи отряд лучников и срочно передислоцировал на противоположную стену, к восточным воротам — проходу в Светлую Империю. В полнейшей тишине лучники спешно поднимались со двора на стену и занимали свои позиции возле бойниц на надвратных строениях — башнях по обе стороны от ворот и площадке-балконе для стрельбы над входом.
«Небывалое дело! Крепость Бергльот1 впервые атакована с двух сторон, — рассуждал командир, поднимаясь по лестнице за своим отрядом. — Не могу припомнить, чтобы такое случалось раньше».
Проходя вдоль стены, он осмотрел критическим взглядом занятые воинами позиции. Удовлетворённо кивнул и двинулся к выступающим над воротами мосткам.
«Нет, вполне понятное дело со стороны тёмных, вот кому вовсе нет дела, что там водится на их исконных территориях. Но виданное ли дело, чтобы нечисть да всякая нежить2 на наших землях чувствовала себя вольготно! Увольте! Ведь недаром чуть ли не каждый день отправляются специальные патрули да отряды по первым же тревожным весточкам из ближайших земель». — Торвольд, придержавшись за каменный парапет, сильно наклонился вперёд — посмотреть, что делается возле ворот внизу.
— Интересно, какой болван забил тревогу? — задумчиво произнёс он, выпрямился, облегчённо вздыхая, и устало растёр затылок. — Гардар, — позвал он, рассматривая темнеющее на горизонте небо. «А ведь скоро станет совсем темно…» Как только перед ним по струночке вытянулся молодой воин, командир отдал приказ: — Давай бегом на ту сторону, сообщи коменданту, что у нас всё спокойно. Нет никакого нападения. — Задумался, посмотрел ещё раз вниз. — И передай: к нам гости пожаловали. А я вниз. Пойду пообщаюсь. Кого это нелёгкая к нам принесла, да ещё на ночь глядя?